… птицы вылупились из рыб, которым надоело плавать –
взмахнули плавниками, оперились и полетели.
люди тоже хотели стать птицами –
летать на зимовку в тёплые места,
подпрыгивали, размахивали руками,
но воспротивились небеса
и люди на земле осели.
… теперь не о рыбах, расскажи о себе,
ты вглядываешься в бумажные карты
или болтаешь с навигатором,
нравится валяться на траве,
что вообще у тебя в голове?
может, твой выбор – бесконечный путь одиночки
или в толпе жизнь утаптываешь мелкими шагами,
вместе со всеми, вокруг горы,
не желая стоять на вершине,
а во сне – карабкаешься, срываешься вниз
и отлёживаешься в низине.
… дай мне ответить, мысли болтаются
мокрым бельём на верёвке,
ветер твоих вопросов сбивает с ног.
допустим, я – художник,
дирижёр оркестра,
где у каждой кисти и цвета –
определённое место.
прячу себя за разными масками
смешиваю мысли с красками,
выплёскиваю семь нот на холсты
и строю в иные миры мосты.
… заставляешь кисти вытанцовывать на мольберте,
ангелов и демонов хороводы водить вместе.
зрителям додумывать и удивляться,
что хотел сказать – плакать или смеяться?
а мог бы ты и пешком по воде,
а потом её превратить в вино,
все пили бы это море, но –
взорвутся мозги от похмельной тоски.
… давай подвинем сверчка за печку,
подбросим дров, ну...
а ты готова? про себя рассказать?
или просто так язык почесать:
про войну и мир, про любовь-морковь
и что мы - одни на этой планете,
мы где-то якуты... и где-то ацтеки,
возможно древние, и не очень - греки,
индусы, пиндосы, ватники и укропы,
хозяева маленького шарика,
который зовётся Земля...
тебе смешно?... и марсиане смеются, бля...
… послушай,
мы ведь не рождаемся - ни диктаторами, ни палачами,
это потом судьба распределяет роли,
не советуясь с нами.
тебе вручила кисти, а кому-то – калаш,
дворец – Иванову, Петрову – шалаш,
сплошная неразбериха.
к чёрту всё, наливай.
надоели вопросы.
море – не горы.
горы - не море.
звёзды на небе прибиты гвоздями.
тот, кто не верит – подставит стремянку,
постучит и проверит –
есть ли у горизонта край?
художнику – Богово, слесарю – кесарево
и всем бесплатный билет в рай.
Кажинный раз на этом самом месте
я вспоминаю о своей невесте.
Вхожу в шалман, заказываю двести.
Река бежит у ног моих, зараза.
Я говорю ей мысленно: бежи.
В глазу - слеза. Но вижу краем глаза
Литейный мост и силуэт баржи.
Моя невеста полюбила друга.
Я как узнал, то чуть их не убил.
Но Кодекс строг. И в чем моя заслуга,
что выдержал характер. Правда, пил.
Я пил как рыба. Если б с комбината
не выгнали, то сгнил бы на корню.
Когда я вижу будку автомата,
то я вхожу и иногда звоню.
Подходит друг, и мы базлаем с другом.
Он говорит мне: Как ты, Иванов?
А как я? Я молчу. И он с испугом
Зайди, кричит, взглянуть на пацанов.
Их мог бы сделать я ей. Но на деле
их сделал он. И точка, и тире.
И я кричу в ответ: На той неделе.
Но той недели нет в календаре.
Рука, где я держу теперь полбанки,
сжимала ей сквозь платье буфера.
И прочее. В углу на оттоманке.
Такое впечатленье, что вчера.
Мослы, переполняющие брюки,
валялись на кровати, все в шерсти.
И горло хочет громко крикнуть: Суки!
Но почему-то говорит: Прости.
За что? Кого? Когда я слышу чаек,
то резкий крик меня бросает в дрожь.
Такой же звук, когда она кончает,
хотя потом еще мычит: Не трожь.
Я знал ее такой, а раньше - целой.
Но жизнь летит, забыв про тормоза.
И я возьму еще бутылку белой.
Она на цвет как у нее глаза.
1968
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
