Зимним песком сыпаться вам в карманы,
прятать ладони в рваной, как жизнь, подкладке…
Мы – белоночники, демоны-словоманы,
я – лишь мираж, белый блик на глазной сетчатке…
Зимней метелью грубо царапать губы –
губы горят, руки немеют – глохнут…
Всё получается слишком мажорно-глупо,
всё рассыпается – не прижимаем плотно…
Я – крошка-эльф, я фальшивых алмазов крошка,
сыплется лёд, и неоном блестят стекляшки…
Мы перемешаны гнутой январской ложкой
в комнате-чашке, в холодной январской чашке.
Зимней стрелой – в млечный дым, в молоко – всё мимо! –
В ночь, где цветы – полынью, слюна – конфеткой…
Падают под ноги вам мои горе-нимбы,
липнут к ладоням ребячьих капризов клетки…
Я хорохорюсь, январюсь – проспаться разве б,
вытереть с липких ладошек все отпечатки
серых ночей…
Всё равно на сетчатке глаза
я отражаюсь – слезой на чужой перчатке,
колким пятном на радужном ободочке,
маленькой зимней, поставленной наспех, точкой.
“О-да-се-вич?” — переспросил привратник
и, сверившись с компьютером, повёл,
чуть шевеля губами при подсчёте
рядов и мест.
Мы принесли — фиалки не фиалки —
незнамо что в пластмассовом горшке
и тихо водрузили это дело
на типовую серую плиту.
Был зимний вполнакала день.
На взгляд туриста, неправдоподобно-
обыденный: кладбище как кладбище
и улица как улица, в придачу —
бензоколонка.
Вот и хорошо.
Покойся здесь, пусть стороной пройдут
обещанный наукою потоп,
ислама вал и происки отчизны —
охотницы до пышных эксгумаций.
Жил беженец и умер. И теперь
сидит в теньке и мокрыми глазами
следит за выкрутасами кота,
который в силу новых обстоятельств
опасности уже не представляет
для воробьёв и ласточек.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
