жил - был я, не скажу, что плохо, как все, нормально.
адаптация к местному климату и порядкам
в раннем детстве прошла, словно ёжик в густом тумане:
медвежонок, ау...хрен моржовый! ау, лошадка...
да, в ответ новый год, новый плюс и конечно минус:
до пяти - ничего, правда после - сплошная лажа.
убедительно быстро я рос и однажды вырос,
очень страшная сила у этого слова однажды.
тридцать первое, плюс! покупаю четыре ёлки.
научу говорить их стихами сегодня ночью,
сяду на пол, считаю, сколько вас, сёстры, сколько:
здравствуй первая, здравствуй вторая...расчёт окончен.
в новогоднее зло бьют двенадцать часы степенно.
мандариновый воздух гудит от раскатов грома,
так гудит, что трясутся в припадке худые стены,
сожалея о том. что не могут сбежать из дома.
не сбежать! начинается праздник на всей планете.
незнакомые люди в едином больном экстазе
утверждают одно: проведёшь целый год, как встретишь,
и, поэтому, хрен моржовый, да будет праздник!
покупаю четыре ёлки, тепло, дождливо.
волоку на горбу их домой, хороши деревья.
я поставлю их в центре комнаты - в центре мира,
и заставлю расти, научу хоть во что-то верить.
Анциферова. Жанна. Сложена
была на диво. В рубенсовском вкусе.
В фамилии и имени всегда
скрывалась офицерская жена.
Курсант-подводник оказался в курсе
голландской школы живописи. Да
простит мне Бог, но все-таки как вещ
бывает голос пионерской речи!
А так мы выражали свой восторг:
«Берешь все это в руки, маешь вещь!»
и «Эти ноги на мои бы плечи!»
...Теперь вокруг нее – Владивосток,
сырые сопки, бухты, облака.
Медведица, глядящаяся в спальню,
и пихта, заменяющая ель.
Одна шестая вправду велика.
Ложась в постель, как циркуль в готовальню,
она глядит на флотскую шинель,
и пуговицы, блещущие в ряд,
напоминают фонари квартала
и детство и, мгновение спустя,
огромный, черный, мокрый Ленинград,
откуда прямо с выпускного бала
перешагнула на корабль шутя.
Счастливица? Да. Кройка и шитье.
Работа в клубе. Рейды по горящим
осенним сопкам. Стирка дотемна.
Да и воспоминанья у нее
сливаются все больше с настоящим:
из двадцати восьми своих она
двенадцать лет живет уже вдали
от всех объектов памяти, при муже.
Подлодка выплывает из пучин.
Поселок спит. И на краю земли
дверь хлопает. И делается уже
от следствий расстояние причин.
Бомбардировщик стонет в облаках.
Хорал лягушек рвется из канавы.
Позванивает горка хрусталя
во время каждой стойки на руках.
И музыка струится с Окинавы,
журнала мод страницы шевеля.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
