и да растворятся все демоны этого мира в канпоте))
Это ж надо было такому случиться, Ламья забыла закрыть Дверь и оттуда ощутимо тянуло межмировым сквозняком. Ну, неопытная она ещё, что взять с ученика. Стоп! Не открывала она ни Дверь, ни Дверей. Вообще примус починяла. Какого розовоуха тут творится?!
Опять болит голова. Снова справа. Это какой-то бестелесный дух пытается пробить защиту. Как же они ей надоели. Каждый день кто-то пытается докопаться до Мага. Глупые твари! Ничему не учатся, даже примеры других, сожжённых или развоплощённых, не останавливают.
-Ну, неужели непонятно?! Я очень-очень-очень сильный маг, отдыхаю, никого не трогаю, и не надо меня доставать. Это всегда заканчивается одинаково — нет помехи, нет проблем! Ну, что, сущь, ты на этот раз попалась умная и отстанешь или тупая и погибнешь?
Ламья поняла, что говорит вслух. Как неосторожно. Хорошо, что рядом не было никого из горожан. Люди не любят, когда кто-то говорит сам с собой, им кажется это очень странным. – Надо быть осторожнее, — пожурила она себя.
Голова не перестаёт. К тупой боли в правой части лба добавилась ещё и лёгкая тошнота. У-у, это уже серьёзно. Это значит, что «пришла» не мелкая сошка, а кто-то покрупнее «крысы». «И кто, интересно, к нам пожаловал?»
Посерьёзнев, Ламья мысленно обратилась к своим помощникам. У каждого мага, принявшего больше двух кодексов, они есть. Ох, как же она любила это ощущение Силы: всё тело охватывает тянущее напряжение энергии, в груди вспыхивает костёр ярости, кончики пальцев потрескивают — крохотные шаровые молнии готовы сорваться, вспухнуть до размеров головы и лететь в сторону непрошеного гостя. Окружающее пространство уплотняется, вихри энергии закручиваются в тугие жгуты… В эти моменты она ощущает себя Творцом, способным сотворить всё или разрушить. Но магические кодексы не дают сделать что-то, могущее нарушить сложную гармонию сил…
Обострённым внутренним магическим зрением она увидела «противника». Хм, что-то новенькое: полосатое, причём в продольную полоску, с мягкими шипами по бокам головы, есть лапы, и форма нестабильная, меняющаяся. Сохраняются лишь общие очертания. Интересно, где такие живут? Но в принципе, всё равно, кто это и где. Главное, что оно рядом и продолжает ломиться, голодное, наверное. – Нет уж, дружок, мои запасы — это мои запасы, и никакой дармовщинки тебе не обломится! — Ей хотелось всего лишь избавиться от боли.
И появился этот рогатый кисель, конечно, из-за Двери. Ламья всматривается в угольную черноту на том месте, где обычно бывает дверь в туалет, а сейчас дверь как будто прозрачная и за ней жуткая пустота, и замечает кончик жёлтого хвоста. Ах, вот оно что! Вот, кто это натворил!
Опять эта желтопузая ящерица – Золотой дракон, Страж Оси, как и в прошлый раз, попытался по-пацански доказать, что он не слабее её. Драконы, особенно Стражи, растут о-о-очень долго, а их мозги и того дольше. «Ребёночек» вообще-то ростом 7 метров в холке, но дитё дитём, причём довольно агрессивное и пакостливое. Этот подросток однажды проиграл ей один из споров. Но вместо честного признания поражения, плевался, верещал и обещал страшно отомстить. Вот мелкий гадёныш! Не врал ведь про месть. Жаль, развоплощать его нельзя, и Силу забирать тоже, он обязан сторожить Ось. Но про межмирье ничего не было сказано. Ламья хищно ухмыльнулась и сделала малозаметный жест: с пальцев сорвались молнии, соединились, образовали приличный такой шар, Страж получил ощутимый пинок по мясистому заду и исчез из виду. Пусть побарахтается там в полном хаосе и разрушении, остынет. В межмирье даже Стражи долго не выдерживают. Ну, и что?! Он выберется.
Нечего было портить её квартиру! Дверь в туалет сделать Дверью, это ж надо было придумать! Щенок...
Ламья хорошенько подумала, прикинула варианты. Один раз она уже её запечатывала, но пройдоха открыл с другого уровня. Нет, эта вредная недоросль снова будет пытаться, пока не откроет. Надо сделать иначе. Смелый вариант вдохновил и поднял настроение. Хихикая от собственной находчивости, она перекинула канал от Двери прямо в Абсолютную Тьму. В следующий раз, когда он будет её открывать, — сюрпрайз! Довольная собой она обернулась и вспомнила, что…
Там же была киселеобразная сущность. В голове слегка прояснилось. Так, уже хорошо. Разбираться с рогатым киселём будет легче.
А где он? Неужели благоразумно свалил, пока она разбиралась с желтопузым идиотом? Видимо, страх оказаться там, где не выживает ничто живое, потряс его до самых чего, мозгов? Есть ли они у таких тугодумов, сомневаюсь. Ну, свалил и славно, не надо напрягаться. Слава Богу! Боль в голове почти ушла.
Поблагодарив помощников и послав им «любовь», Ламья «оглядела» себя. Да, надо восстанавливать поля и защиты, продавленные и продырявленные в нескольких местах. Что-то в последнее время её стали чаще пробивать, нехорошо, где-то слабина, надо усиливаться. Не дают расслабиться, тренажёры тупоголовые!..
Как побил государь
Золотую Орду под Казанью,
Указал на подворье свое
Приходить мастерам.
И велел благодетель,-
Гласит летописца сказанье,-
В память оной победы
Да выстроят каменный храм.
И к нему привели
Флорентийцев,
И немцев,
И прочих
Иноземных мужей,
Пивших чару вина в один дых.
И пришли к нему двое
Безвестных владимирских зодчих,
Двое русских строителей,
Статных,
Босых,
Молодых.
Лился свет в слюдяное оконце,
Был дух вельми спертый.
Изразцовая печка.
Божница.
Угар я жара.
И в посконных рубахах
Пред Иоанном Четвертым,
Крепко за руки взявшись,
Стояли сии мастера.
"Смерды!
Можете ль церкву сложить
Иноземных пригожей?
Чтоб была благолепней
Заморских церквей, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.
Государь приказал.
И в субботу на вербной неделе,
Покрестись на восход,
Ремешками схватив волоса,
Государевы зодчие
Фартуки наспех надели,
На широких плечах
Кирпичи понесли на леса.
Мастера выплетали
Узоры из каменных кружев,
Выводили столбы
И, работой своею горды,
Купол золотом жгли,
Кровли крыли лазурью снаружи
И в свинцовые рамы
Вставляли чешуйки слюды.
И уже потянулись
Стрельчатые башенки кверху.
Переходы,
Балкончики,
Луковки да купола.
И дивились ученые люди,
Зане эта церковь
Краше вилл италийских
И пагод индийских была!
Был диковинный храм
Богомазами весь размалеван,
В алтаре,
И при входах,
И в царском притворе самом.
Живописной артелью
Монаха Андрея Рублева
Изукрашен зело
Византийским суровым письмом...
А в ногах у постройки
Торговая площадь жужжала,
Торовато кричала купцам:
"Покажи, чем живешь!"
Ночью подлый народ
До креста пропивался в кружалах,
А утрами истошно вопил,
Становясь на правеж.
Тать, засеченный плетью,
У плахи лежал бездыханно,
Прямо в небо уставя
Очесок седой бороды,
И в московской неволе
Томились татарские ханы,
Посланцы Золотой,
Переметчики Черной Орды.
А над всем этим срамом
Та церковь была -
Как невеста!
И с рогожкой своей,
С бирюзовым колечком во рту,-
Непотребная девка
Стояла у Лобного места
И, дивясь,
Как на сказку,
Глядела на ту красоту...
А как храм освятили,
То с посохом,
В шапке монашьей,
Обошел его царь -
От подвалов и служб
До креста.
И, окинувши взором
Его узорчатые башни,
"Лепота!" - молвил царь.
И ответили все: "Лепота!"
И спросил благодетель:
"А можете ль сделать пригожей,
Благолепнее этого храма
Другой, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.
И тогда государь
Повелел ослепить этих зодчих,
Чтоб в земле его
Церковь
Стояла одна такова,
Чтобы в Суздальских землях
И в землях Рязанских
И прочих
Не поставили лучшего храма,
Чем храм Покрова!
Соколиные очи
Кололи им шилом железным,
Дабы белого света
Увидеть они не могли.
И клеймили клеймом,
Их секли батогами, болезных,
И кидали их,
Темных,
На стылое лоно земли.
И в Обжорном ряду,
Там, где заваль кабацкая пела,
Где сивухой разило,
Где было от пару темно,
Где кричали дьяки:
"Государево слово и дело!"-
Мастера Христа ради
Просили на хлеб и вино.
И стояла их церковь
Такая,
Что словно приснилась.
И звонила она,
Будто их отпевала навзрыд,
И запретную песню
Про страшную царскую милость
Пели в тайных местах
По широкой Руси
Гусляры.
1938
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
