Вечернее Солнце дало свет, какой не получается в лучших фотостудиях с самой дорогой техникой. — Эх, сейчас бы камеру, — подумала Ламья. Но мысль растворилась в вечерней лени. Она дошла до того места с картинки.
— Окей, перекрёсток есть и? Где обещанный паразитолог? Где ужасы пришельцев?
Место, как место. Ничего особенного, никаких всплесков страха, Силы или чего-то ещё. Спокойная и пустая улица. Что делать? Ламья впала в странное состояние: мысли почти не задерживались в её обычно очень умной голове, она наивно хлопала глазами, механически, но очень грациозно и зазывно качая бёдрами, переставляла ноги. Короче, непонятно с каких событий, глубоко впала в состояние блондинки в вакууме. Необычно. — Так вот как они себя чувствуют! — Мысль возникла и пролетела насквозь, нигде не задерживаясь. Под черепной коробкой было не то, что пусто, там было, так скажем, ветрено и свободно. Очень свободно, хоть ещё один мозг подкладывай. Ой, как стра-а-а-а-анно. И самое смешное, что было всё равно, и не хотелось вылезать из этого блонди-вакуума. Ну, и ладно, ну, и не будет вылезать. В конце концов, надо и блондинкой побыть, когда ещё доведётся при её-то мозгах?
Ноги привели к кинотеатру. Не раздумывая, Ламья-блондинка зашла внутрь. Прошла по первому этажу, поднялась на второй, оглядела фойе, отметила, что ни одного красавчика там нет (вот они, мысли блондинки!), заскучала и спустилась снова на первый. В этом зале в полутьме виднелись белое пианино, настольный баскетбол, стойка с едой и диваны. Магиня прошла к свободному месту на белом диване. Села и стала наблюдать за окружающими. У блондинок, наверное, стоит особый фильтр, который, как охрана у входа в клуб, пропускает только определённый статус мыслей. Сейчас она упорно высматривала среди праздношатающихся и ожидающих сеанса симпатичных хорошо одетых мужчин. Её интересовали только ухоженные красавчики, и только богатые. А богатые красавчики – в первую очередь. Удивление от резкой перемены мыслительной деятельности возникло на мгновение и растворилось. Безмятежность блондинки могла соперничать со спокойствием Джомолугмы. Ничто не могло её поколебать.
И только маленькая, глубоко запрятанная часть — наблюдатель фиксировал всё: людей, жесты, взгляды, мимику. Он отметил билетёрш. Те вели себя странно. Это было неуловимое ощущение чего-то неправильного. То самое, от которого нужно трезвонить в рынду и свистать всех наверх. Они подходили к одной из них, что-то выслушивали и расходились по залу, чуть ли не прижимаясь к посетителям. Одна из них, явно старшая: выцветшая бесформенная тётка неопределённых лет и наружности, маленькие глазки, крашеные волосы, неопрятно заколотые шпильками, толстые пальцы. Их Ламья разглядела позже, когда дама неожиданно проявила к ней активный интерес и пересела на соседнее кресло в паре метров от неё. Внутренний наблюдатель насторожился, заорал, что пора выбрасывать удочки и лететь самолётами хоть бы и аэрофлота, лишь бы быстрее и подальше отсюда. Тётка внимательно рассматривала девушку, пальцы непроизвольно шевелились, как будто что-то сматывая.
Но блондинки (как выяснилось) могут остановить и не такие атаки. Безмятежность стала тотальной, даже вопли наблюдателя затихли. Хлопая глазищами, девушка наматывала на палец локон и откровенно рассматривала парней, как раз скоро сеанс и народу прибавилось. Все толклись у буфета, а позиция у блондинки была идеальна. Под черепной коробкой вспыхивали цифры доходности и ликвидности осмотренных мужчин, параметров весоростовых соотношений, сальдо между дебетом и кредитом. На каждого вешалась бирка с номером и числом привлекательности, которые напрямую зависели от доходов кандидатов. Призывными взглядами прожигала спину кандидата, и когда он оборачивался, блондинка делала глазами «восход-закат», закусывала губу и недвусмысленно проводила пальчиками между грудей. Кандидаты вводились в ступор, их спутницы, видя их кобелизм – в бешенство, одни хватали свои «кошельки» и уводили подальше от соблазна, другие шипели на спутников, впрочем тем было безразлично. Когда телом начинает управлять другая голова, приличия отбрасываются далеко и часто надолго.
Ламья (впоследствии, когда восстанавливала события) была в полном офигении. Никогда, никогда за ней не водилось таких привычек! И потрясённо поняла, что у блондинок под костями черепа вовсе не ниточка, соединяющая два уха, там калькулятор! И очень мощный, надо сказать. В уме блонди просчитывала такие числа со множеством параметров, какие в обычном состоянии даже на компьютере Ламья вводила со второй попытки. Магиня зауважала блондинок как расу земных биокомпьютеров.
Старшая билетёрша со всё большим презрением наблюдала весь этот спектакль. На помятом лице проявилась гримаса презрения, она резко встала, дёрнула плечами и ушла в дальний конец фойе, ко входным дверям в зрительный зал. Сделала запрещающий жест своим помощницам. И зыркала оттуда недовольно, но переключилась на других людей. Видимо, посчитав, что у девицы отсутствует мозг как факт, и некуда будет прикрепить своего паразитного детёныша, он просто соскользнёт.
Да, это и была паразитолог. Невзрачная, непримечательная, неприметная и этим опасная. Лучшего места для раздачи паразитов нельзя и придумать: центральный кинотеатр, проходимость в сутки огромная. Ламья умудрилась зайти в самое логово, можно сказать, в пасть зверю. Впоследствии она поражалась своей то ли глупости, то ли безумной отваге. Ну, как можно быть настолько беспечной? И каким образом она вышла невредимой из этого капкана, будучи блондинкой, непонятно?! Кто помог? Но блондинки – это реальная сила. «Красота спасёт мир» — теперь это была не просто фраза.
Ламья-блондинка преспокойно вышла из кинотеатра, дошагала до дома, умылась, повертелась перед зеркалом и легла спать. «Надо сходить к косметологу и визажисту» — мысль просверлила кость, прошла навылет и обладательница блонди-мозгов немедленно уснула.
Утром, проснувшись, Ламья вспомнила всё. Неужели так случается?! Ощущать себя внутри боевика было прикольно. Одно напрягало: что теперь со всем этим делать? Опаразичивание города шло невероятными темпами, в этот кинотеатр съезжались люди из всех районов города и скоро живого человечка не останется, одни монстры.
Спросить бы у кого. Куда делся этот самостоятельный домовой? Всё ещё в гостях что ли? Ух, она сделает ему внушение, появись только.
Пришлось задействовать собственные ресурсы и умения. Привычным ритуалом Ламья вызвала помощников. Собрала Силу, энергию и попросила Знание. Непонятно откуда в мозгу появилось чёткое понимание, что именно нужно делать. Ну, действие – это не ожидание, действие – это круто! Дайте нам кольцо, и мы перевернём этот шарик, хотя зачем его переворачивать, если он всё равно круглый? Злая решимость и полная боеготовность – вот это магиня обожала больше всего. Не надо мучиться, размышлять и анализировать. Действие и ещё раз действие! Зачем думать – прыгай?! На баррикады! В дендрарий.
Утро конкретно бодрило холодом. Низкие облака грозились зареветь на весь день. Решительно вышагивая по знакомой дороге, она призывала всех духов-хранителей, до которых могла достучаться и докричаться. Внешне, как обычно, это выглядело мечтательностью и отрешённостью. Но внутренне в магическом теле Ламья металась по горам, морям и долинам, разговаривала с Хранителями и призывала их на помощь. Духи сразу понимали, кто к ним обращается, некоторые сразу соглашались, некоторые упрямились. Тогда она показывала им образ недалёкого будущего и всеобщего коллапса. Упрямцы тут же меняли решение и летели к месту битвы.
Драко был как никогда собран. Естественно он уже получил телепатическое послание и понимал ответственность момента. Этот хитрец отлично разбирался, где нужно быть серьёзным, а где можно канючить себе поблажки.
Ламья прошла к треугольнику, встала в центр, лицом в сторону гнезда паразитов. Оглянувшись, с удовлетворением отметила ряды духов, они стояли огромной упорядоченной толпой и ждали приказа. Прямо за её спиной стоял нахмуренный Драко, готовый ко всему. Вздохнув, она закрыла глаза, сосредоточилась и, задав крутящий момент, увеличила поток Силы, в котором стояла. Воздух потеплел и завибрировал, ощущение из щекочущего изменилось на мощное: как будто она стала ротором, сердцевиной турбины, вокруг всё быстрее закручивалось поле, ощутимо плотное и осязаемое. Магиня действовала не думая, как будто кто-то подсказывал, что именно и когда нужно делать. Духи что-то гудели и стали единым целым. Когда ощущения дошли почти до болезненных, Ламья резко вытянула вперёд руки. С пальцев (прямо, как в фильмах) сорвались лазероподобные пучки энергии. Они достигли цели. Магическим зрением она видела, как корчится и горит матка-паразитолог и её помощницы-паразитки. И также все, кого зацепили лучи. Их боль, ужас и страдания она ощущала физически, тело корчило и трясло от боли, от чужой боли. Не обращая внимания, Ламья вздохнула, опустила руки, усилила поток ещё больше. И когда Сила чуть не разрывала внутренности, она снова резко вытянула руки. С растопыренных пальцев пучки энергии теперь разлетались веером, втыкались в каждого паразита и сжигали. Ламья разводила руки, поворачивалась — нужно было выжечь полностью всех, не оставить ни одного. Хранители пели, воздух дрожал, потоки энергии бушевали уже бесконтрольно. И в центре бури, как в глазу урагана стояла маленькая хрупкая девушка с закрытыми глазами. На лице решимость, губы сжаты, глаза закрыты, но всё видят, тело вытянуто струной и вибрирует в такт неведомой музыке.
Неожиданно поток энергии прекратился, всё успокоилось, посветлело, Ламья открыла глаза. Запросила информацию у Вселенной. Ответ вдохновил: все паразиты уничтожены, люди освобождены. Измождены, но, как говорят, кости целы, мясо нарастёт.
Повернувшись к своей армии, магиня сердечно поблагодарила каждого в отдельности. Заверила в своей лояльности и готовности прийти на помощь, когда она им понадобится. Пообещала в ближайшее полнолуние гармонизировать всё окружающее, чтобы Духам стало легче хранить свои участки на Земле.
В парке не было ни одного человека! Духи всех разогнали, пока шла битва. Через несколько минут после полного окончания церемоний, как будто включили звук: от ворот послышались голоса, за деревьями замелькали силуэты людей. Всё, как обычно. Облака разошлись, Солнце долбит яркими лучами, птицы щебечут и поют, люди ходят, сидят и разговаривают. Обычный выходной.
Ламья сошла с потока, ноги почти не слушались, в теле ватная слабость. Поглядела вниз и с удивлением увидела как будто обгоревшую, сухую траву. Пятачок метра два в диаметре явно выделялся на фоне радостно зеленеющих пасторалей. Когда Ламья придёт сюда позже, она увидит участок чёрной, как будто обгоревшей земли. И через два года он будет всё такой же, не зарастающий травой. Разве что крапива сможет занять это место на время.
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет, — так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили те дубы на гробы.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах!
Добрый молодец он был, ратный подвиг совершил —
Бабку-ведьму подпоил, дом спалил!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Здесь и вправду ходит кот, как направо — так поет,
Как налево — так загнет анекдот,
Но ученый сукин сын — цепь златую снес в торгсин,
И на выручку один — в магазин.
Как-то раз за божий дар получил он гонорар:
В Лукоморье перегар — на гектар.
Но хватил его удар. Чтоб избегнуть божьих кар,
Кот диктует про татар мемуар.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Тридцать три богатыря порешили, что зазря
Берегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел, кур завел и там сидел
Охраняя свой удел не у дел.
Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб,
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
А русалка — вот дела! — честь недолго берегла
И однажды, как смогла, родила.
Тридцать три же мужика — не желают знать сынка:
Пусть считается пока сын полка.
Как-то раз один колдун - врун, болтун и хохотун, —
Предложил ей, как знаток бабских струн:
Мол, русалка, все пойму и с дитем тебя возьму.
И пошла она к нему, как в тюрьму.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Бородатый Черномор, лукоморский первый вор —
Он давно Людмилу спер, ох, хитер!
Ловко пользуется, тать тем, что может он летать:
Зазеваешься — он хвать — и тикать!
А коверный самолет сдан в музей в запрошлый год —
Любознательный народ так и прет!
И без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь не хнычь.
Ох, скорей ему накличь паралич!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Нету мочи, нету сил, — Леший как-то недопил,
Лешачиху свою бил и вопил:
– Дай рубля, прибью а то, я добытчик али кто?!
А не дашь — тогда пропью долото!
– Я ли ягод не носил? — снова Леший голосил.
– А коры по сколько кил приносил?
Надрывался издаля, все твоей забавы для,
Ты ж жалеешь мне рубля, ах ты тля!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
И невиданных зверей, дичи всякой — нету ей.
Понаехало за ней егерей.
Так что, значит, не секрет: Лукоморья больше нет.
Все, о чем писал поэт, — это бред.
Ну-ка, расступись, тоска,
Душу мне не рань.
Раз уж это присказка —
Значит, дело дрянь.
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
