Чтобы снова - пахать, платить,
человеческой жизнью жить
Обещать, глядя в небосвод -
я вернусь сюда.
Через год
Захотелось взмахнуть рукой над зеленою осокой
Год проходит, промок насквозь, значит все, как и раньше - брось,
С неба падала тишина, это значит опять - весна
это значит проклятью - быть, ну а мне вперед уходить.
Далеко вроде бы нельзя, там погоны, устав, глаза
Там тризубы, триколор, зло
там и жить мне не повезло
только я зачеркнул годком
зачерпнул воды котелком -
не уверен что здесь река
как и год назад глубока.
ухожу я туда, где сам
обещал передать словам
вы, слова, не припек на бок
вам, словам, просто вышел срок.
И мечтам и тому чем жил.
И без разницы где служил -
и чему служил - вот и взял
сделал все как и обещал.
В рюкзаке - килограмм ночей
запечатанный в лёд ручей
сна, не знаю, рулеток шесть
хлеба - лет и за пять не съесть,
веры - ну, ноготка на два
перепутанные слова,
и на дне - два письма где я
весь в крестах сам себе судья
шаг за шагом - есть где шагать
можно душу на клочья рвать,
можно злиться и посылать
можно просто всех удалять,
Здесь и званий лишаться мож
И достал семенящий ёж
у меня шаги - воттаки,
не увидишь моей руки
я тебя час назад долой
не пойду я теперь с тобой
не дыши со мной в унисон
я теперь сам себе - ....
...на пригорке устав присесть
хлеба просто чуток поесть
на, браток, подкормить ежа
ешь, спешилец, но - неспеша
мы с тобой никуда, нигде
как круги на пустой воде,
но пока ты со мной - я есть
на часах без минуты шесть...
забирайся, пойдем назад
внуки наши на нас глядят
Только я поклянусь - сюда
не вернусь теперь. Никогда
Когда менты мне репу расшибут,
лишив меня и разума и чести
за хмель, за матерок, за то, что тут
ЗДЕСЬ САТЬ НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ.
Тогда, наверно, вырвется вовне,
потянется по сумрачным кварталам
былое или снившееся мне —
затейливым и тихим карнавалом.
Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей.
Русалки. Гномы. Ангелы и кони.
Училки. Подхалимы. Подлецы.
Два прапорщика из военкомата.
Киношные смешные мертвецы,
исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной.
Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной,
и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч.
Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь.
От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна
с косичками, другая в платье строгом,
закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
