Там меня пишут вензелем до вершин.
Там обо мне явно слагают вирши,
Как я тринадцатый подвиг не совершил –
Плюнул на всё и вышел.
А было что вспомнить: лев под рукой немел,
Гидра кончалась при головообмене…
Вепрь и лань, бык, что всегда имел
Критские бабки не в моей ойкумене.
Страсть как смешно видеть сады Гесперид:
В яблоках кони двигают взмыленный перед…
Ворон, бывало, взгляд свой в тебя вперит,
Словно в печёнку вонзает медные перья.
И проезжаешь Дербышки, как царство теней,
Кладбищ в округе – что фиников в Палестине:
Это как слепленный плач на еврейской стене,
Что вместе с мамой моей в катафалке остынет.
О. С.
Ты ли, Путаница-Психея,
Черно-белым веером вея,
Наклоняешься надо мной,
Хочешь мне сказать по секрету,
Что уже миновала Лету
И иною дышишь весной.
Не диктуй мне, сама я слышу:
Теплый ливень уперся в крышу,
Шепоточек слышу в плюще.
Кто-то маленький жить собрался,
Зеленел, пушился, старался
Завтра в новом блеснуть плаще.
Сплю —
она одна надо мною, —
Ту, что люди зовут весною,
Одиночеством я зову.
Сплю —
мне снится молодость наша,
Та е г о миновавшая чаша;
Я ее тебе наяву,
Если хочешь, отдам на память,
Словно в глине чистое пламя
Иль подснежник в могильном рву.
25 мая 1945
Фонтанный Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
