Мы жили там, где разрушались стены
и шла тропа дворами на завод,
там, где усталость имя перемены
вдруг принимала, на общинный свод
из новых слов навешивая жалюзь,
и прибавляя к вывертам забот
непониманья новый оборот…
там, где пришлось, где жили мы в тот год,
где мы ложились спать и пробуждались.
Мы жили там, где - выход на пустырь,
и – далее, к полям за гаражами,
где ветер одичалые кусты
почти не трогал, и они лежали
как привелось, пережидая зной.
Мы жили там, где дым над этажами
стоял до сентября, и, как скрижали,
непониманье ангелы держали
под видом слов меж мною и тобой.
Мы жили там, где летнее безумье
таскало пыль кругами у ларьков,
грозя безбровым окнам – что грозу б им,
да, вот, не встать, не выдуть облаков
над полудённым тем воспоминаньем…
Мы жили там, где строй мечты, каков
был схвачен вдруг, на несколько веков
смущенье душ, смешенье языков
и жизнь людей связал непониманьем.
Еще скрежещет старый мир,
И мать еще о сыне плачет,
И обносившийся жуир
Еще последний смокинг прячет,
А уж над сетью невских вод,
Где тишь – ни шелеста, ни стука –
Всесветным заревом встает
Всепомрачающая скука.
Кривит зевотою уста
Трибуна, мечущего громы,
В извивах зыбкого хвоста
Струится сплетнею знакомой,
Пестрит мазками за окном,
Где мир, и Врангель, и Антанта,
И стынет масляным пятном
На бледном лике спекулянта.
Сегодня то же, что вчера,
И Невский тот же, что Ямская,
И на коне, взамен Петра,
Сидит чудовище, зевая.
А если поступью ночной
Идет прохожий торопливо,
В ограде Спаса на Сенной
Увидит он осьмое диво:
Там, к самой паперти оттерт
Волной космического духа,
Простонародный русский черт
Скулит, почесывая ухо.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
