Мы жили там, где разрушались стены
и шла тропа дворами на завод,
там, где усталость имя перемены
вдруг принимала, на общинный свод
из новых слов навешивая жалюзь,
и прибавляя к вывертам забот
непониманья новый оборот…
там, где пришлось, где жили мы в тот год,
где мы ложились спать и пробуждались.
Мы жили там, где - выход на пустырь,
и – далее, к полям за гаражами,
где ветер одичалые кусты
почти не трогал, и они лежали
как привелось, пережидая зной.
Мы жили там, где дым над этажами
стоял до сентября, и, как скрижали,
непониманье ангелы держали
под видом слов меж мною и тобой.
Мы жили там, где летнее безумье
таскало пыль кругами у ларьков,
грозя безбровым окнам – что грозу б им,
да, вот, не встать, не выдуть облаков
над полудённым тем воспоминаньем…
Мы жили там, где строй мечты, каков
был схвачен вдруг, на несколько веков
смущенье душ, смешенье языков
и жизнь людей связал непониманьем.
Нелегкое дело писательский труд –
Живешь, уподобленный волку.
С начала сезона, как Кассий и Брут,
На Цезаря дрочишь двустволку.
Полжизни копить оглушительный газ,
Кишку надрывая полетом,
Чтоб Цезарю метче впаять промеж глаз,
Когда он парит над болотом.
А что тебе Цезарь – великое ль зло,
Что в плане латыни ему повезло?
Таланту вредит многодневный простой,
Ржавеет умолкшая лира.
Любимец манежа писатель Толстой
Булыжники мечет в Шекспира.
Зато и затмился, и пить перестал –
Спокойнее было Толстому
В немеркнущей славе делить пьедестал
С мадам Харриет Бичер-Стоу.
А много ли было в Шекспире вреда?
Занятные ж пьесы писал иногда.
Пускай в хрестоматиях Цезарь давно,
Читал его каждый заочник.
Но Брут утверждает, что Цезарь – говно,
А Брут – компетентный источник.
В карельском скиту на казенных дровах
Ночует Шекспир с пораженьем в правах.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
