Придётся заново с тобой прощаться,
Пока есть порох и пока суха
Пороховница моего стиха
И не проходит ощущенье счастья,
Что где-то и когда-то на века...
Мой друг-сестра!
Мы заодно отныне,
Пусть настоящего не знаю имени,
Пусть вера не коснулась всех крылом,
Пора на службы: так уж повелось,
Что я то здесь, то там, по времени.
И все слова слипаются в груди:
Не уходи, не оставляй, не думай...
В один комок, которому нет суммы
И разделенье будет впереди...
Пора, пора.
Я не могу с тобой
Вот так проститься разом или сразу:
Мне каждую продлить хотелось б фразу,
Когда она в конце не про любовь.
И всё же...
Срок.
Молитва.
Как сладки
Твои абсенты и текила тоже:
Из рук твоих они - мороз по коже,
Они светлы и ангельски тихи.
И всё же...
Боясь расплескать, проношу головную боль
в сером свете зимнего полдня вдоль
оловянной реки, уносящей грязь к океану,
разделившему нас с тем размахом, который глаз
убеждает в мелочных свойствах масс.
Как заметил гном великану.
В на попа поставленном царстве, где мощь крупиц
выражается дробью подметок и взглядом ниц,
испытующим прочность гравия в Новом Свете,
все, что помнит твердое тело pro
vita sua - чужого бедра тепло
да сухой букет на буфете.
Автостадо гремит; и глотает свой кислород,
схожий с локтем на вкус, углекислый рот;
свет лежит на зрачке, точно пыль на свечном огарке.
Голова болит, голова болит.
Ветер волосы шевелит
на больной голове моей в буром парке.
1974
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.