Рахманинов. Сушь. За пакгаузом клюнул
в сырой скорлупе ураган-эмбрион.
Нужна лишь тональность. Начните – и он
не вынесет толков и вылетит к людям,
и к уху молвы поднесёт камертон.
Достаточно ноты, начала, сближенья
громады молчанья с громадой строенья,
достаточно вдоха в позёмке на треть...
А там уже – проще. В дверях замереть
от гула набатов, бредущих над домом,
и – шапку в охапку, и кубарем – в гомон,
и – бурей в бессонных колёсах лететь!
Еще скрежещет старый мир,
И мать еще о сыне плачет,
И обносившийся жуир
Еще последний смокинг прячет,
А уж над сетью невских вод,
Где тишь – ни шелеста, ни стука –
Всесветным заревом встает
Всепомрачающая скука.
Кривит зевотою уста
Трибуна, мечущего громы,
В извивах зыбкого хвоста
Струится сплетнею знакомой,
Пестрит мазками за окном,
Где мир, и Врангель, и Антанта,
И стынет масляным пятном
На бледном лике спекулянта.
Сегодня то же, что вчера,
И Невский тот же, что Ямская,
И на коне, взамен Петра,
Сидит чудовище, зевая.
А если поступью ночной
Идет прохожий торопливо,
В ограде Спаса на Сенной
Увидит он осьмое диво:
Там, к самой паперти оттерт
Волной космического духа,
Простонародный русский черт
Скулит, почесывая ухо.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
