...где от жары потрескалась рука
земли в травинках низеньких, и снулый
как окунь ветерок ни облака
не в силах приманить издалека -
когда от облаков видны (и то - слегка)
одни лишь лбы, одни виски и скулы...
...ни забежать вперёд и развязать,
растеребить листву, и над жилищем
подробно и медлительно разъять
древа подробные и многие (под стать
безумию...), ни кожею слезать
с лица реки и метить лодкам днища...
...где от жары горит лицо степей,
а полый город вымер до подъезда
беззубо спящего, и степь, как скарабей,
накатывает в пригород слепней,
морочит в скверах выводки теней
и медлит там, ища в тенёчке места...
...где в поле слух рассыпчато саднит;
от полного отвыкшим оборота
глазам - не внять свободы, и сродни
болезни духа идущие дни
в нагретых травах, выросшие в них
и в них ушедшие, сплетаясь в них...
...охота
к лежанью в травах, в поле, за больницей -
сродни с ума схождению, когда
вдруг завернёт узор из писков птица,
и стайка трав, смеясь оборотится,
и слов не внять, и лень пошевелиться,
и облака стоят как города...
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
