Неторопливый шаг, замедленная поступь
нащупывает жизнь вслепую потому,
что, наконец, постиг – ты в лучшем из спокойствий –
и можно вновь и вновь ввергать себя во тьму.
Прикосновенье рук – и тяга, и ненужность.
Пусть время бьёт ключом – оно пройдёт, молчи, –
сработанным, как конь, избитым, как Петрушка,
бесплодным и седым, как лунные лучи.
Навстречу, по пути – безжалостным, как урка,
оно из всех щелей следит не впопыхах,
чтоб душу остудил его последний сумрак,
прикосновенье рук, неторопливый шаг.
Это гениальное стихотворение гениального автора, Владимира Гутковского. А я только попытался перевести его на русский, вот и всё. Ниже даю оригинал, наслаждайтесь:)
***
Притишена хода, непевність перших кроків
намацує буття наосліп лиш тому,
що ти вже зрозумів – то твій єдиний спокій –
і згоден знов і знов поринути в пітьму.
Таємний дотик рук – і потяг, і відраза.
Нехай нуртує час – він все одно мине, –
спрацьований, як кінь, підтоптаний, як блазень,
безплідний, як усе у світі осяйне.
Назустріч й мимохідь – безжальний, наче ворог,
він із усіх шпарин спроквола вигляда,
щоб душу застудив його останній морок,
таємний дотик рук, притишена хода.
ну, вообще-то, непевність логичней (и правильней, думаю)перевести как неуверенность. Однако тогда слово не влезет в размер.
Перевод хорош своей неподстрочностью, если совсем не придираться. Потому что не все могут переводить напевно и литературно)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
На фоне Афонского монастыря
потягивать кофе на жаркой веранде,
и не вопреки, и не благодаря,
и не по капризу и не по команде,
а так, заговаривая, говоря.
Куда повело... Не следить за собой.
Куда повело... Не подыскивать повод.
И тычется тучное (шмель или овод?),
украшено национальной резьбой,
создание и вылетает на холод.
Естественной лени живое тепло.
Истрёпанный номер журнала на пляже
Ты знаешь, что это такое. Число
ушедших на холод растёт, на чело
кладя отпечаток любви и пропажи,
и только они, и ещё кофейку.
И море, смотри, ни единой медузы.
За длинные ноги и чистые узы!
Нам каяться не в чем, отдай дураку
журнал, на кавказском базаре арбузы,
и те, по сравнению с ним на разрез —
белее крыла голодающей чайки.
Бессмысленна речь моя в противовес
глубоким речам записного всезнайки,
с Олимпа спорхнул он, я с дерева слез.
Я видел, укрывшись ветвями, тебя,
я слышал их шёпот и пение в кроне.
И долго молчал, погружённый в себя,
нам хватит борозд на господней ладони,
язык отпуская да сердце скрепя.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.