Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы — что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы - евреем
Этих медленных дней, на которых кислит кислород,
под которыми воздух на время разметил границы,
серый свиток разгладить, как кошку бесшерстных пород,
подложить эту пустошь подушкой себе под ключицу
и уснуть. Мне приснится канат, на котором обнять
попытаются лёгкой обшивкой друг друга ракеты
наших писем в двоичной системе, и дрогнет канат,
и вселенная сложится в домик, для лишних запретный.
Мне приснится кефирный туман и бутылочный звон
у двери, за которой мы будем едины, как атом.
И какой-то архангел, одевшийся, как почтальон,
застеклит нам окно белым солнцем, по-детски щербатым.
И мы будем, как сахар, колоть его в дымчатый чай,
и вычерчивать формулы суммы, на мир неделимой,
наблюдать за седьмым поколеньем грачиных внучат,
по дороге на юг заглянувших в наш тёплый малинник…
Только утром кислит кислород, ненавистен озон,
и малиновый чай не справляется с тем, что покрепче,
разбавлявшим медлительность ночи стоящих часов,
без лекарства тебя в бесполезной домашней аптечке.
Это медленный вирус, худеющий на миллиграмм
за неделю, в которой улягутся три кайнозоя…
Зачехлённое солнце дрожит в окружении рам,
и ноябрь, содрогаясь, готовится к зимнему зною.
преуспел я в искусстве в котором
я катоном не слыл никогда
А.Ц.
снится мне собеседник усталый араб
с кем визином закапав моргала
мы дымим косяком разливая шарап
восседая на пнях у мангала
он грассирует мне сотоварищ и брат
повертев шампурами при этом
все что нужно не брить никогда бакенбард
чтобы стать гениальным поэтом
и хохочет и кашляет и говорит
размахавшись обрывком картонным
ты дружище зазря обнаглевший на вид
если слыть захотелось катоном
ведь запомнить пора навсегда и давно
раз приспичило жить печенегом
быть поэтами в скорбной россии дано
лишь евреям шотландцам и неграм
и немедленно выпили ты закуси
без закуски нельзя на руси
папиросу смочивши голодной слюной
с хитрым прищуром смотрит мне в оба
поделись произносит степенно со мной
не боишься ли бога и гроба
как тебе современники головы чьи
в бытовой лихорадке сгорая
не узнают о чем ты бормочешь в ночи
понапрасну пергамент марая
напрягая поставленный мозг на вопрос
умным фасом сократа являя
я пускаю поэту густой паровоз
вот такие слова добавляя
я о том бормочу от волненья багров
что страшнее чем черви и ящик
то что много в окрестной природе богов
но из них никого настоящих
и немедленно дунули слышишь родной
ты скрути нам еще по одной
и продолжил ожиданно я и впопад
мастеря смолянистую пятку
мол из всех существующих в мире наград
я избрал карандаш и тетрадку
говорил вот и юности стало в обрез
но покуда мне муза невеста
я живу не тужа только скучно мне без
но конкретно чего неизвестно
улыбнулся аэс папиросу туша
ну тогда протянул не спеша
не гонись ни за девками ни за баблом
ни за призрачным звоном медалей
но в семье многолюдной не щелкай ерблом
чтоб в него ненароком не дали
не победой судьба а бедой наградит
и душой от озноба дрожащей
только чаще грызи алфавитный гранит
ненадежные зубы крошащий
чем гранит неприступней тем зубы острей
ну взрывай черт возьми побыстрей
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
