Я разложу бегущие следы
вперед себя, себя опережая,
я откровенность и любовь узнаю
вперед себя, переходя на ты
с холодных и скабрезных вы-на-вы
в клавиатурно-мимолетном гае,
и даже взмах знакомой головы
своей – как будто впереди мелькает,
себя опережая, догоняет
себя вчерашнюю, но отстает и знает –
не убежать от завтрашней в кусты.
Я так бегу, что в этой точке ты
и я – отождествились, маясь -
глазами встретившись
сама с собой, с тобой и с раем,
роняюсь,
выпадаю,
исчезаю
под наслоенья, в толщу толщ, в следы.
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
