Повяжу бандану, нахлобучу сверху
Треуголку кожи нильских крокодилов.
На блошином рынке, вместе с этажеркой,
Книг куплю с десяток, что не проходили
В школе.
А ещё мне
Непременно трубку,
Как спина у негра, чтоб она лоснилась.
Я давно мечтал вот о таких покупках.
Шпаги и компасы по ночам мне снились.
Я возьму с собою верную подругу.
Вопреки приметам, сплетням у подъезда.
Пусть намного младше, грудь зато упруга.
Нам во время качки будет интересно.
Может быть когда-то выбросит на остров
Наш корабль разбитый – что ж, роптать не будем.
Время не теряли и своих матросов
Мы ещё до шторма выкинули в люди.
Сядем на закате.
Спросишь:
«Жив ли Леннон?»
Память нам покажет сотни фотографий.
Только виртуальных.
Где же был ты, «Кэнон»?
Ведь они достойны «Нейшнл Джеографик».
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, —
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже,
Как маятник, ходит луна.
Так вот — над погибшим Парижем
Такая теперь тишина.
5 августа 1940,
Шереметевский Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.