Море дышит во сне, и дыхание сонного моря
пролетев над пустыней, отдаст свою влагу ручью.
Плачь, рыдай, Фараон, прародитель народного горя,
проклинай, проклинай ненасытную гордость свою.
От начала времён брат возвысит свой голос на брата.
На невольничьих рынках покорные стонут рабы.
Плачь, рыдай, Вавилон, восходя на свои зиккураты,
волочи за собой окровавленный камень судьбы.
Всё вернулось на круг, но оставлен вопрос без ответа:
Что сверкает на солнце на всех перекрёстках земли?
Плачь, несчастный Пророк, закрываясь ладонью от ветра.
Никого не спасли от глаголов твоих волдыри.
На исходе весны отцветает миндаль у колодца.
Над разбитым кувшином летят и летят лепестки.
Плачь, любимая, плачь...Это всё уже было под солнцем,
отражаясь не раз в тёмных водах небесной реки.
И когда огласят приговор справедливые судьи,
и в толпе осуждённых найдётся местечко и мне -
я заплачу навзрыд об единственно подлинном чуде
сотворения жизни в шестом приснопамятном дне.
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Покинуть для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами;
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой.
Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;
Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;
По капле, медленно глотаю скуки яд.
Читать хочу; глаза над буквами скользят,
А мысли далеко... Я книгу закрываю;
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет... Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется, холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор,
Иду в гостиную; там слышу разговор
О близких выборах, о сахарном заводе;
Хозяйка хмурится в подобие погоде,
Стальными спицами проворно шевеля,
Иль про червонного гадает короля.
Тоска! Так день за днем идет в уединеньи!
Но если под вечер в печальное селенье,
Когда за шашками сижу я в уголке,
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданая семья: старушка, две девицы
(Две белокурые, две стройные сестрицы),-
Как оживляется глухая сторона!
Как жизнь, о боже мой, становится полна!
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шопот за столом,
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
