***
Не умирай! Лишь притворись умело.
Да так, чтобы рыдали облака
на небе, изумленном до предела,
и чтобы я взаправду поседела,
игре поверив, страшный миг прокляв...
***
Входи. Пострижен, выбрит и наглажен?
Как мило. А теперь садись за чертов комп.
Пиши: "Я вас любила, помнится, и даже..."
Что, страшно? То-то же. Остынь. И больше чтоб...
***
Как-то накатило, накатило...
В голове перемешались темы,
будто кадры из любимых фильмов -
из обрывков складываю время,
время кукол простеньких, не Барби,
их одёжек, сшитых неумело,
классиков и стёклышек "янтарных",
"изумрудных", розовых и белых...
Время платьев ситцевых в цветочек,
ссадин постоянных на коленках,
первых в рифму сочиненных строчек,
списанных задач на переменках...
Это время - прошлое в картинках,
памяти художество простое.
Вот и нарисованы поминки.
Не грусти. Не береди. Не стоит...
***
Я тихо буду плакать за двоих.
Что стоит женская слеза? Копейки...
Но если море слёз, то никаких
богатств не хватит оплатить вовеки
мои рыдания у той стены,
которая нам утешеньем станет,
где слышен вой с обратной стороны
и тихий скрежет боли: сталь по стали...
***
Не кров, и даже не на время...
Там в каждой башенке твой след,
и пятнами на гобелены
сквозь прутья проникает свет,
неяркий, теплый свет нездешний
любви, повергнутой во мрак.
И непослушный луч надежды
опять зажат в стальной кулак...
Не подойти и не согреться -
на стенках стылые ручьи.
И с болью затихает сердце,
вмурованное в кирпичи...
***
Хожу, как призрак бестелесный,
средь пыльных залов и гробниц...
Рисую угольком прелестных
на стенах бабочек и птиц,
твой профиль и былое счастье...
Я помню шепот милых губ,
и в складках шелкового платья
твоё дыханье берегу...
Отказом от скорбного перечня - жест
большой широты в крохоборе! -
сжимая пространство до образа мест,
где я пресмыкался от боли,
как спившийся кравец в предсмертном бреду,
заплатой на барское платье
с изнанки твоих горизонтов кладу
на движимость эту заклятье!
Проулки, предместья, задворки - любой
твой адрес - пустырь, палисадник, -
что избрано будет для жизни тобой,
давно, как трагедии задник,
настолько я обжил, что где бы любви
своей не воздвигла ты ложе,
все будет не краше, чем храм на крови,
и общим бесплодием схоже.
Прими ж мой процент, разменяв чистоган
разлуки на брачных голубок!
За лучшие дни поднимаю стакан,
как пьет инвалид за обрубок.
На разницу в жизни свернув костыли,
будь с ней до конца солидарной:
не мягче на сплетне себе постели,
чем мне - на листве календарной.
И мертвым я буду существенней для
тебя, чем холмы и озера:
не большую правду скрывает земля,
чем та, что открыта для взора!
В тылу твоем каждый растоптанный злак
воспрянет, как петел ледащий.
И будут круги расширятся, как зрак -
вдогонку тебе, уходящей.
Глушеною рыбой всплывая со дна,
кочуя, как призрак - по требам,
как тело, истлевшее прежде рядна,
как тень моя, взапуски с небом,
повсюду начнет возвещать обо мне
тебе, как заправский мессия,
и корчится будут на каждой стене
в том доме, чья крыша - Россия.
июнь 1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
