Уже колёса рельс грызут кору,
уже звенит, наверно, подстаканник…
Небесный леший закрывает краны
у красных век, и веткой чертит круг
из завтра в завтра…
А за полчаса
до завтра вечер-нож скользил по маслу,
и смешивались в тоненькой пластмассе
коньяк и время, ад и небеса.
И Млечный, незаметный под плащом,
протягивал нам столики и стулья,
и крик уборщиц, что сводил нам скулы
и грубовато тискал за плечо,
и прикорнувший в водостоках дождь,
и усик, чуть дрожащий, циферблата,
и привокзальных сумерек помаду,
которую губами не сотрёшь, -
возьми в карман. И курточку накинь –
под плач шансонный дочери пластинки…
Мы в чёрном молоке, как две соринки,
разделимся, чтоб встретиться на дне,
где ни колёс, ни перестука, ни
кофейных гранул фонариных всхлипов…
На дне стакана мы друг в друга влипнем,
на пике абсолютной глубины.
…уже колёса отстучали и
предполночь стук вложила в рот пластинке…
Мы – в чёрном молоке как две соринки,
но, веришь, в небе нас одной сочли.
Еще далёко мне до патриарха,
Еще на мне полупочтенный возраст,
Еще меня ругают за глаза
На языке трамвайных перебранок,
В котором нет ни смысла, ни аза:
Такой-сякой! Ну что ж, я извиняюсь,
Но в глубине ничуть не изменяюсь.
Когда подумаешь, чем связан с миром,
То сам себе не веришь: ерунда!
Полночный ключик от чужой квартиры,
Да гривенник серебряный в кармане,
Да целлулоид фильмы воровской.
Я как щенок кидаюсь к телефону
На каждый истерический звонок.
В нем слышно польское: "дзенкую, пане",
Иногородний ласковый упрек
Иль неисполненное обещанье.
Все думаешь, к чему бы приохотиться
Посереди хлопушек и шутих, -
Перекипишь, а там, гляди, останется
Одна сумятица и безработица:
Пожалуйста, прикуривай у них!
То усмехнусь, то робко приосанюсь
И с белорукой тростью выхожу;
Я слушаю сонаты в переулках,
У всех ларьков облизываю губы,
Листаю книги в глыбких подворотнях --
И не живу, и все-таки живу.
Я к воробьям пойду и к репортерам,
Я к уличным фотографам пойду,-
И в пять минут - лопаткой из ведерка -
Я получу свое изображенье
Под конусом лиловой шах-горы.
А иногда пущусь на побегушки
В распаренные душные подвалы,
Где чистые и честные китайцы
Хватают палочками шарики из теста,
Играют в узкие нарезанные карты
И водку пьют, как ласточки с Ян-дзы.
Люблю разъезды скворчащих трамваев,
И астраханскую икру асфальта,
Накрытую соломенной рогожей,
Напоминающей корзинку асти,
И страусовы перья арматуры
В начале стройки ленинских домов.
Вхожу в вертепы чудные музеев,
Где пучатся кащеевы Рембрандты,
Достигнув блеска кордованской кожи,
Дивлюсь рогатым митрам Тициана
И Тинторетто пестрому дивлюсь
За тысячу крикливых попугаев.
И до чего хочу я разыграться,
Разговориться, выговорить правду,
Послать хандру к туману, к бесу, к ляду,
Взять за руку кого-нибудь: будь ласков,
Сказать ему: нам по пути с тобой.
Май - 19 сентября 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
