Бурым зверем прорубаюсь буреломом.
Птицей черной исчезаю в облаках.
Сквозь рассветы и закаты - мимо дома,
Где не смогут ни понять, ни обласкать.
Что же мне себя делить на половинки?
Берегите для иных свои слова!
Чешет брюхо мне заветная тропинка.
Чистит перья мне крутая синева.
Жизнь давалась то ли ладно, то ли гладко.
Только где-то я удар не удержал.
И под охи-ахи (больше для порядка),
Отряхнувшись, ОБЕРНУЛСЯ - и пропал!
Черт мохнатый стелет путь чертополохом.
Ангел нежится в перине облаков.
Что за радость - все отмеривать по крохам?
Лучше разом - отдал все и был таков!
Что там дальше? Вниз ли, вверх ли - все едино.
Я свободен, независим, одинок.
Буду верить, что седины - середина.
И весь мир у моих лап - у моих ног!
Воспарю иль затеряюсь в темной чаще.
А нацелят - увернусь, не увернусь!-
Капли крови оставляя в настоящем,
Улыбнусь, ударюсь оземь - ОБЕРНУСЬ!..
Рык звериный, клекот птичий ждите, ждите -
В зимний вечер, в листопад иль по весне.
Если в мае - вы мне душу остудите.
Если в стужу - отогрейте душу мне.
Разомлею... и оставлю вам, как плату,
Бурой шерсти клок, перо из черных крыл -
Словно песню, где когда-то был крылатым,
Словно песню, где когда-то волком выл!..
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
