Здесь было много алкоголя
И снега.
Десять долгих дней
Пространство с привкусом люголя
Склонялось к голове моей.
И хрипло кашлял врач дежурный
На сквозняке у проходной.
Но и в бреду температурном
Я различала голос твой.
И сочных бабочек бутоны
В неразличимой темноте
Из жаркой трубки телефонной
Слетались на руки ко мне.
Здесь было много алкоголя
и, опьяневши, сила воли,
не замечая моветона,
жевала бабочек бутоны.
“Но ты в бреду температурном
веди себя, волЯ, культурно”, -
чихал и кашлял доктор глоткой,
в неё вливая литры водки.
Из жаркой телефонной трубки
сам голубь мира пел с голубкой,
о том, как зимовали раки
в неразличимом пьяном мраке,
в диез спивая знак бемоля.
Там было много алкоголя.
Хорошо
спасибо, брат. похоже, решка понемногу вычеркивает меня из памяти.
никогда!
просто появилось много новых людей с малорешкинскими стихами и такими же вкусами
А давайте честнее, Игорь, на самом деле большинству старых сейчас кажется, что их вычёркивают из памяти. А это просто меняется время. А пока оно меняется, кто-то должен изображать новых людей. Но старые должны сохранить верность и более того - научиться чувствовать её без слов.
Прастите за заумь)
для старой гвардии ты и есть решка
+1 (от лица средней гвардии)
+2 (от лица не гвардии. Но я всё знаю)
Пишу как раз о тебе в Авторском я. Для меня решка началась с тебя.
Это о Саре я сейчас говорила...)
не знаю, не знаю... адресовано так-то Игорю...))
это что еще за разговорчики в строю?)
привет, Наташ! скучали, ага.
ета кто тебе такое сказал? 8)
Очень!!!
Хороший стих, о том, как нежность побеждает слабость.
никак не пойму зачем тут телефон, не могу его вписать в интерьер стиха
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
До сих пор, вспоминая твой голос, я прихожу
в возбужденье. Что, впрочем, естественно. Ибо связки
не чета голой мышце, волосу, багажу
под холодными буркалами, и не бздюме утряски
вещи с возрастом. Взятый вне мяса, звук
не изнашивается в результате тренья
о разряженный воздух, но, близорук, из двух
зол выбирает большее: повторенье
некогда сказанного. Трезвая голова
сильно с этого кружится по вечерам подолгу,
точно пластинка, стачивая слова,
и пальцы мешают друг другу извлечь иголку
из заросшей извилины - как отдавая честь
наважденью в форме нехватки текста
при избытке мелодии. Знаешь, на свете есть
вещи, предметы, между собой столь тесно
связанные, что, норовя прослыть
подлинно матерью и т. д. и т. п., природа
могла бы сделать еще один шаг и слить
их воедино: тум-тум фокстрота
с крепдешиновой юбкой; муху и сахар; нас
в крайнем случае. То есть повысить в ранге
достиженья Мичурина. У щуки уже сейчас
чешуя цвета консервной банки,
цвета вилки в руке. Но природа, увы, скорей
разделяет, чем смешивает. И уменьшает чаще,
чем увеличивает; вспомни размер зверей
в плейстоценовой чаще. Мы - только части
крупного целого, из коего вьется нить
к нам, как шнур телефона, от динозавра
оставляя простой позвоночник. Но позвонить
по нему больше некуда, кроме как в послезавтра,
где откликнется лишь инвалид - зане
потерявший конечность, подругу, душу
есть продукт эволюции. И набрать этот номер мне
как выползти из воды на сушу.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.