Я чувствую: кровь вскипает и рвёт артерии,
Подкожный, почти что римский, водопровод.
Смириться нужно — но с такими потерями
Смириться может разве что идиот.
Рождается новый жанр: слепая стенопись,
Перфоманс, пробуждающий, точно «Burn» —
Я чувствую, как во мне закипает ненависть,
Мой внутренний мистер Хайд, сверхразведчик Борн.
И кто-то по «Фэшн-ТиВи» продаёт нам кружева,
Оборочки, финтифлюшечки и гламур:
Но мне наплевать: достаю из схрона оружие,
Бросай арбалет на пол, паскудный Амур.
И руки за головы, все вы — руки за головы,
Лежать на земле и не двигаться, носом — в пол.
Нет требований, переговорщик, заткни свой колокол,
Я просто хочу убивать, вот и весь гандбол.
Подайте мне глобус и ластик подайте с лезвием,
Подайте мне радиоточку, телеэкран.
Раз целые страны мне кажутся бесполезными:
Так я бы сейчас же и стёр несколько стран.
Пусть дети там, виноград, машиностроение,
Наука, культура и счастье — хоть сотню раз.
Но весь этот улей, табор, шабаш, роение —
Всё это нужно стирать, стирать, стирать.
Стирать их довольных пап на красивых «Крайслерах»,
Стирать их дородных мам и тупых детей,
Стирать их суды, магазины, «Плейбои», «Хастлеры»,
Стирать их Солнце, оставить их в темноте.
Отправить к ним океаны, торнадо, молнии,
Залить их страну раскалённым красным свинцом,
Стереть их, но чтоб заметили и запомнили
В последний момент ненавидящее лицо.
Прощай. Ты умрёшь сегодня под этим ластиком,
Прости, но тебе неподвластны миры, мой друг.
Будь счастлива фактом (нет-нет, это не фантастика),
Что ты умираешь от самых любимых рук.
Ворвутся солдаты, но нет террориста более,
Они опоздают: полглобуса — пустота.
Последним движением в белое-белое поле я
Стираю себя.
И совесть моя — чиста.
Я из земли, где все иначе,
Где всякий занят не собой,
Но вместе все верны задаче:
Разделаться с родной землей.
И город мой — его порядки,
Народ, дома, листва, дожди —
Так отпечатан на сетчатке,
Будто наколот на груди.
Чужой по языку и с виду,
Когда-нибудь, Бог даст, я сам,
Ловя гортанью воздух, выйду
Другим навстречу площадям.
Тогда вспорхнет — как будто птица,
Как бы над жертвенником дым —
Надежда жить и объясниться
По чести с племенем чужим.
Но я боюсь за строчки эти,
За каждый выдох или стих.
Само текущее столетье —
На вес оценивает их.
А мне судьба всегда грозила,
Что дом построен на песке,
Где все, что нажито и мило,
Уже висит на волоске,
И впору сбыться тайной боли,
Сердцебиениям и снам —
Но никогда Господней воли
Размаха не измерить нам.
И только свет Его заката
Предгрозового вдалеке —
И сладко так, и страшновато
Забыться сном в Его руке.
1984
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
