Когда-то, выбирая города, я выбрал Рим.
Но, не попал родиться.
И третий Рим,
российская Москва,
как Рэма с Ромулом взрастившая волчица,
меня вскормила сладким молоком --
искусственной, хотя и вкусной, смесью.
Отлично мне отечества дымок знаком,
немного чопорный и бьющий в ноздри спесью.
Но все же милые черты
в лучистых вижу я морщинках старых улиц.
Суровость кремле-башенных твердынь
меня прельщает. Как безумец
брожу Бульварным, езжу на Садовом.
И, кольцами заветными объят,
я растворяюсь в жадном чреве. Словом,
я твой, Москва... Бывшебулатовский мешает лишь Арбат,
раздолье иностранцам и иногородним -
матрешечно лубочный пьедестал...
Хотя, моей Москве не надо лишних вводных,
я разделять ее на главы перестал.
Давно слились дома, фрагменты площадей и улиц спруты
(метрошной памяти ландшафта костыли)
в единую картинку рек маршрутов
автомобильного любителя и знатока Москвы.
Вернусь к Арбату, вымолю прощенье.
Зашарканный, заплеванный насквозь,
совсем недавно провожал меня с женой в Вахтанговский осенним
иль зимним вечером. Мирзоев ставил Сирано... А ты напомнил вскользь,
как двадцать лет назад я, сам еще московский пасынок, стремился
вдохнуть с тобою местной суеты.
В Вахтанговском тогда я на Ульянова молился
и в «Праге» фирменные покупал тортЫ*...
Прошло. Пришло другое. Принимаю.
--------------------------------
*Автор нарочито ставит неправильное ударение, подчеркивая этим провинциальность ЛГ
А здесь жил Мельц. Душа, как говорят...
Все было с ним до армии в порядке.
Но, сняв противоатомный наряд,
он обнаружил, что потеют пятки.
Он тут же перевел себя в разряд
больных, неприкасаемых. И взгляд
его померк. Он вписывал в тетрадки
свои за препаратом препарат.
Тетрадки громоздились.
В темноте
он бешено метался по аптекам.
Лекарства находились, но не те.
Он льстил и переплачивал по чекам,
глотал и тут же слушал в животе.
Отчаивался. В этой суете
он был, казалось, прежним человеком.
И наконец он подошел к черте
последней, как мне думалось.
Но тут
плюгавая соседка по квартире,
по виду настоящий лилипут,
взяла его за главный атрибут,
еще реальный в сумеречном мире.
Он всунул свою голову в хомут,
и вот, не зная в собственном сортире
спокойствия, он подал в институт.
Нет, он не ожил. Кто-то за него
науку грыз. И не преобразился.
Он просто погрузился в естество
и выволок того, кто мне грозился
заняться плазмой, с криком «каково!?»
Но вскоре, в довершение всего,
он крепко и надолго заразился.
И кончилось минутное родство
с мальчишкой. Может, к лучшему.
Он вновь
болтается по клиникам без толка.
Когда сестра выкачивает кровь
из вены, он приходит ненадолго
в себя – того, что с пятками. И бровь
он морщит, словно колется иголка,
способный только вымолвить, что "волка
питают ноги", услыхав: «Любовь».
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
