Я осени легко подставлю спину,
А ты, мой свет, пожалуйста, уйди.
Такая боль, хоть выпей керосину.
Хоть водку замени на гренадин.
Здесь родина прикинется свободной,
Но мне такая музыка не всласть -
То нет воды горячей, то холодной.
То пробки выбьет, то уронит в грязь.
Вы все полны иллюзиями дома,
Заботой ближних или чем еще.
А я пуста, как пачка валидола.
Отрежешь палец - кровь не потечет.
Во мне идут ремонтные работы,
И вот уже я новый пассажир
Земли чужой, где ветер беззаботный
Антоновку меняет на инжир.
Вот-вот. Умница.
И нечего пропадать так надолго, это плохо и чего-то не хватает.)
И следующим (пожалусто) про "нет для нас ни погоста..."))), его срочно нужно в избранное, а то потеряю. В общем, я его буду ждать.
Спасибо, дорогая. Я соскучилась.
Привет, пропажа!..)
добродан))
Добра дан))
У меня обычно валерьянки пустые пачки :)
что-то есть неуловимое в вашем стихотворении, как торнадо :)
не знаю( оно так себе, если честно.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
"Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки
вырвался и улетел. И, на ночь глядя, таблетки
богдыхан запивает кровью проштрафившегося портного,
откидывается на подушки и, включив заводного,
погружается в сон, убаюканный ровной песней.
Вот такие теперь мы празднуем в Поднебесной
невеселые, нечетные годовщины.
Специальное зеркало, разглаживающее морщины,
каждый год дорожает. Наш маленький сад в упадке.
Небо тоже исколото шпилями, как лопатки
и затылок больного (которого только спину
мы и видим). И я иногда объясняю сыну
богдыхана природу звезд, а он отпускает шутки.
Это письмо от твоей, возлюбленный, Дикой Утки
писано тушью на рисовой тонкой бумаге, что дала мне императрица.
Почему-то вокруг все больше бумаги, все меньше риса".
II
"Дорога в тысячу ли начинается с одного
шага, - гласит пословица. Жалко, что от него
не зависит дорога обратно, превосходящая многократно
тысячу ли. Особенно отсчитывая от "о".
Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли -
тысяча означает, что ты сейчас вдали
от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова
перекидывается на цифры; особенно на нули.
Ветер несет нас на Запад, как желтые семена
из лопнувшего стручка, - туда, где стоит Стена.
На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф,
как любые другие неразборчивые письмена.
Движенье в одну сторону превращает меня
в нечто вытянутое, как голова коня.
Силы, жившие в теле, ушли на трение тени
о сухие колосья дикого ячменя".
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.