Я своей любви прощаю
всё. Капризы и обиды,
недоласканные ночи,
трупы недопетых строчек,
горечь чайных откровений,
миражи табачных замков,
привокзальные сюжеты,
вслед за дозой расстояний.
Я любви своей прощаю
ток нежданных поцелуев,
замыкания оргазмов,
бисер фраз на нитях смысла,
тени завтрашних историй,
неслучайность неизбежеств,
нерастраченных иллюзий
желчь. Любви своей прощаю
слов, запутавшихся в сети
пальцев бархатных касаний,
смерть, падения и взлёты
сквозь туманности надежды,
встреч холодных, встреч напрасных,
встреч печальных злую тяжесть,
рифму суповых наборов
с луком жаренным и перцем,
истерические нотки,
безыскусность храма быта,
смоль волос её, в которой
вяз я словно в паутине,
обесцвеченные краски
радужных когда то далей.
Всё любви своей прощаю,
всё. Любовь моя, прощай.
Я работал на драге в поселке Кытлым,
о чем позже скажу в изумительной прозе, —
корешился с ушедшим в народ мафиози,
любовался с буфетчицей небом ночным.
Там тельняшку такую себе я купил,
оборзел, прокурил самокрутками пальцы.
А еще я ходил по субботам на танцы
и со всеми на равных стройбатовцев бил.
Боже мой, не бросай мою душу во зле, —
я как Слуцкий на фронт, я как Штейнберг на нары,
я обратно хочу — обгоняя отары,
ехать в синее небо на черном «козле».
Да, наверное, все это — дым без огня
и актерство: слоняться, дышать перегаром.
Но кого ты обманешь! А значит, недаром
в приисковом поселке любили меня.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
