Гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением при сидячей жизни и скромном поведении умирает от апоплексического удара
Прощай.
Это лето для нас двоих стало тесным.
И молний блики, и грозы за нас решают.
Жаль.
Прощай.
Эти ночи за дымом прочь, эта память закровоточит, и хочется убежать.
На полной, в полночь, жать.
Не рассказывай звёздам снов из страны, где своей любовью выдумывала нам рай.
И стаю птиц провожая за облака мою руку твоя рука не найдёт.
И засеребрится капелька слеза.
Это небо для нас двоих стало серым.
И с птичьим криком уносится за ветрами боль.
С тобой серебром перелётных стай, отголоском немой печали остаётся моя любовь.
Последняя...
Москва бодала местом Лобным,
играючи, не насовсем,
с учётом точным и подробным
педагогических систем.
Москва кормила до отвала
по пионерским лагерям,
с опекою не приставала,
и слово трудное ге-рон-
то-кратия — не знали, зрели,
росли, валяли дурака.
Пройдёшься по сентябрьской прели -
глядишь, придумалась строка.
Непроизвольно, так, от сердца.
Но мир сердечный замутнён
на сутки даденного ксерокса
прикосновением времён.
Опережая на три года
всех неформалов ВКШ,
одну трагедию народа
постигла юная душа.
А нынче что же — руки в брюки,
гуляю, блин, по сентябрю,
ловлю пронзительные звуки
и мысленно благодарю.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
