1.
Я бежал от войны, на рысях, как последняя сволочь, -
От экранов ТВ, от всемирных липучих сетей,
От размноженных в СМИ ежечасных обзоров и сводок,
Где бомбят города, где стреляют из пушек в детей.
Я бежал от себя – от тоски и бессильного гнева;
От диванных пружин, от скандальных измученных строк,
Чтоб, как в детстве святом, пить молочное крымское небо,
Что вскормило меня, подавая налитый сосок.
2.
Я сбежал - от всего! И с боспорских прибрежий с разбега
Головою влетал в золотисто-лазурный Азов,
И качала меня материнская тёплая нега,
И вещала волна мне мелодии новых стихов.
Там свисали в ночах скороспелые звёздные гроздья,
Там слияние губ я со смуглой хохлушкой вкушал,
Беззащитный от дум, что хлестали мне совесть, как розги,
О славянской войне... И сжималась, саднила душа.
3.
…Я вернулся домой – не на поле кровавого боя,
А в притихший сентябрь (перед новой ли смертной грозой?),
Забывая, как сон, в новостные часы непокоя
Киммерийскую даль и шуршащий азовский прибой…
Меня любила врач-нарколог,
Звала к отбою в кабинет.
И фельдшер, синий от наколок,
Во всем держал со мной совет.
Я был работником таланта
С простой гитарой на ремне.
Моя девятая палата
Души не чаяла во мне.
Хоть был я вовсе не политик,
Меня считали головой
И прогрессивный паралитик,
И параноик бытовой.
И самый дохлый кататоник
Вставал по слову моему,
Когда, присев на подоконник,
Я заводил про Колыму.
Мне странный свет оттуда льется:
Февральский снег на языке,
Провал московского колодца,
Халат, и двери на замке.
Студенты, дворники, крестьяне,
Ребята нашего двора
Приказывали: "Пой, Бояне!" –
И я старался на ура.
Мне сестры спирта наливали
И целовали без стыда.
Моих соседей обмывали
И увозили навсегда.
А звезды осени неблизкой
Летели с облачных подвод
Над той больницею люблинской,
Где я лечился целый год.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
