Зеркало старого мастера,
выписавшего "Рeace! Да!" фломастером
люминесцентным
в общественном кабульском туалете
прошлым летом,
раскололось
на три части.
Расстроился, немного, мастер,
вырвал волос сивой масти,
чуть шевельнул губами слово и...
Готово.
Зеркало стоит как новое
и плачет "отпусти, мастер,
устало я с тобой" и
раскололось
на три части
снова.
Так продолжается уже которое столетие.
Трудно мастеру с теми и этими
капризами паяцев,
непонимающих основы основ,
справляться.
Давно бы плюнул мастер и отпустил бы и зеркало, и камень, и чашку, и трубку,
но!
Найдутся ли у него ещё причины начинать новое утро
для тех, за кого он в ответе, пока они спят?
Сначала мать, отец потом
Вернулись в пятьдесят девятый
И заново вселились в дом,
В котором жили мы когда-то.
Все встало на свои места.
Как папиросный дым в трельяже,
Растаяли неправота,
Разлад, и правота, и даже
Такая молодость моя -
Мы будущего вновь не знаем.
Отныне, мертвая семья,
Твой быт и впрямь неприкасаем.
Они совпали наконец
С моею детскою любовью,
Сначала мать, потом отец,
Они подходят к изголовью
Проститься на ночь и спешат
Из детской в смежную, откуда
Шум голосов, застольный чад,
Звон рюмок, и, конечно, Мюда
О чем-то спорит горячо.
И я еще не вышел ростом,
Чтобы под Мюдин гроб плечо
Подставить наспех в девяностом.
Лги, память, безмятежно лги:
Нет очевидцев, я - последний.
Убавь звучание пурги,
Чтоб вольнодумец малолетний
Мог (любознательный юнец!)
С восторгом слышать через стену,
Как хвалит мыслящий отец
Многопартийную систему.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
