Крепко в руках держит куколка куколку.
Платьице новое, гольфики, туфельки.
Не улыбается, смотрит, серьёзная -
дядя фотограф, ну что ты копаешься?
Два белых бантика - два белых облачка,
челка над бровками, реснички-лучики -
солнышко куколка. Дядя фотограф всё
что-то колдует под чёрной накидкою.
Страшно немножко, но так интересно же -
что там за птичка сидит в странной штуке той?
Может, как выпрыгнет злая ворона, вдруг,
или воробушек, или большой страус...
Тихо, а мама и папа играются -
будто серьёзные, а глаза светятся,
за руки держатся, как дети в садике,
наверно торт затевают с конфетами...
Старая карточка... где же вы, где же вы?
Платьица, туфельки, гольфики, бантики,
папка, живой ещё, мама счастливая?
Выцвело всё.
Нескушного сада
нестрашным покажется штамп,
на штампы досада
растает от вспыхнувших ламп.
Кондуктор, кондуктор,
ещё я платить маловат,
ты вроде не доктор,
на что тебе белый халат?
Ты вроде апостол,
уважь, на коленях молю,
целуя компостер,
последнюю волю мою:
сыщи адресата
стихов моих — там, в глубине
Нескушного сада,
найди её, беженцу, мне.
Я выучил русский
за то, что он самый простой,
как стан её — узкий,
как зуб золотой — золотой.
Дантиста ошибкой,
нестрашной ошибкой, поверь,
туземной улыбкой,
на экспорт ушедшей теперь
(коронка на царство,
в кругу белоснежных подруг
алхимика астра,
садовника сладкий испуг),
улыбкой последней
Нескушного сада зажги
эпитет столетний
и солнце во рту сбереги.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
