Во мне поселился червяк...нечто, ласкающее до смерти. Не болит, не стреляет, не кусается, без рук, без ног...Но душит.
Галина Щербакова.
Что тебе нужно? Во славу мои стихи,
Которые пляшут, сливаясь с бумагой влет?
Тебе ж комфортно считать по ночам грехи,
Обметывать черным засохший и слабый рот.
Приполз? Проходи - не нужен твой политес,
Мол, открывайте - гостю чтоб комильфо,
Тебе ж отраден из дров наломанных лес,
Тебе ж приятно, когда на душе херо...
Ты лижешь сердце? Возьми же и подавись -
Кусочек красный, как тряпка - на рог быка.
А ты в ответ: "Что поделать? Такая жизнь!
Уйду сегодня, но скоро вернусь. Пока!"
Ты лижешь сердце? Возьми же и подавись -
Кусочек красный, как тряпка - на рог быка.
А ты в ответ: "Что поделать? Такая жизнь!
Уйду сегодня, но скоро вернусь. Пока!"
))))))))))
кул)))
увы и ах))))))))))
Вау!
Очень!!! Особенно последние строки - такие сильные
Стас, милый, до чего ж ты хороший, солнышко мое!!!!
Ну... не настолько уж и хороший! :)
Придется критикнуть тебя, Роза, за этот стих – до того экспрессивный, что логика и здарвый смысл в нем как бы лишние. Иногда поругаешься с кем-нибудь, наорешь, навесишь на человека Бог знает чего и из каких шкафов вынутое, а он на тебя. Ну а в скандале логику искать – только портить. Там эмоции нужно выбросить. Это и есть мое общее впечатление от стиха – выброс эмоций, без особой заботы о читателе. А читателю – вот незадача! – хочется, чтобы автор о нем заботился, совпадал с ним, старался для него, а не наоборот. Чтобы влезал иногда в его, читателя, штаны и видел свой текст его глазами. И беспокоился: А поймут ли меня здесь? А тут не споткнутся ли? Не заскучают ли в этом месте? Давай попробуем посмотреть на твой стих моими глазами.
Главное достоинство стиха я вижу в том, что он честный. Никакой театральщины, босая душа и лезвие ножа. С другой стороны, самая малость игры и режессуры здесь, может быть, не повредила бы. Парадокс, однако. Непонятки для меня начинаются с "во славу мои стихи". Во славу кому или чему? Тому, кто "приполз", надо думать. Давай для ясности обозначим двух персонажей стиха ЛГ и Приползший. И вот, не успел он приползти, как немедленно возникает вопрос о стихах ему во славу? Есть сильное сомнение, что он приполз именно за стихами. И в своевременности вопроса, соответственно.
"Стихи пляшут" – это, о том, вероятно, что ЛГ пишет нервничая, со слезами на глазах, отчего строки как бы пляшут. Да, но "пляшут", применительно к стихам, сразу вызывает у меня другую не особенно приятную ассоциацию – невыдержанный размер, расхлябанный ритм. Далее, “сливаясь с бумагой влет” должно означать спонтанность, быстроту написания, если я правильно понял. Стихи сливаются с бумагой – это хорошо, где-то даже с классиком перекликается. Но "влет" говорят только о стрельбе по летящей цели, имхо. А тут вроде никто не летит и не стреляет.
Чьи грехи считает Приползший, ЛГ или свои? Это немаловажный вопрос, оставшийся без ответа. И почему именно по ночам, что в этом особенно комфортного? Для драматизма, надо полагать. "Обметывать черным засохший и слабый рот" – вообще не понял о чем это. О грязных намеках, оскорблениях, обвинениях? Или, может, об искусанных губах? Почему рот засох, почему он слабый? Устал грехи считать? Кроме того, не вижу никакой связи между первыми двумя и последующими строками этой строфы.
Во второй строфе слегка споткнулся о "Мол, открывайте – гостю чтоб комильфо". В смысле, дверь УЖЕ открыта, раз сказано "проходи". "Принимайте" пришло в голову как вариант. Зачем гостю так нужны "политес" и "комильфо"? Этот момент подчеркнут, стало быть, важен, а чем? Просто показать его манерность или здесь что-то другое? Снова читатель вынужден гадать. "Отраден из дров наломанных лес" – образ симпатичный и ясный, но опять-таки неувязочка имеет место. "Из дров лес" это все равно, что из говяжьих сарделек корова. Дрова не могут, даже ради метафоры, пойти на лесоповал, пустить корни и изобразить лес. "Когда на душе херо..." Рифмовка с недосказанным словом оправдана, так мне думается, если недосказанность чем-то обоснована. Например, ЛГ перебили, упала ваза, в комнату вошел ребенок... Здесь она ничем не обоснована, а значит, можно было обойтись без нее, тем более сама рифма не такая уж соблазнительная. Что значит "лижешь сердце"? Ну не могу понять, хоть надень меня на рог быка :)
Резюме. Роза, сублимация вещь полезная, это ясно. Но вот когда я читаю, например, Достоевского, известного решателя собственных проблем на бумаге и чужими руками, то я – Раскольников, как бы это ни было странно и страшно. У тебя мне не удалось стать никем. Мешает все сказанное выше. Эмоциональный стресс, крик души, фиксация на себе не способствуют качественным текстам. Может остыть, подумать о читателе, поработать еще, ведь у тебя бывает лучше в разы, я не прав? Все это крайне субъективно, разумеется. Если еще когда-нибудь закажешь мне потрошилку, позволь выбрать вещь самому – люблю тебе делать комплименты гораздо больше, чем критиковать.
Прелесть прелестная, Максик!!!!!))))
*позволь выбрать вещь самому – люблю тебе делать комплименты гораздо больше, чем критиковать* - уже жду!!!!!!!!
Тот самый случай, когда ответ симпатичнее привета)))
Дело в том, что я прочитала несколько повестей Галины Щербаковой, и она описывает в них людей не просто несчастливых, а несчастливых в такой остро - болезненной форме, что, действительно, когда я читала, у меня возникло ощущение соприкосновения души с лезвием...
И в одной из повестей, если не ошибаюсь,*Спартанки и спартанцы*, автор пишет о женщинах, проходящих страшные ( на мой взгляд, более страшные, чем шаги к аду Данте) этапы погружения в депрессию...
Вплоть до суицида.
Вот поэтому, наверное, ты прав, более, чем сумбурно я и попыталась свои эмоции изложить, описывая Червя сиречь Депрессию, которая меня слава Богу миновала, но один раз в жизни я чуточку - чуточку почувствовала даже не ее саму, а только лишь ее приближение...
И могу тебе сказать, что это - одно из самых страшных воспоминаний в моей жизни...
мне Ваш юмор понравился.
Такой проникновенный, увлекательный. Вы всё заметили, до мельчайших мелочей и при этом смогли не измельчать :).
Спасибо Автору за стих и Вам за Ваш взгляд.
тронута.
Заходите часто - часто)))
Стихи сливаются с бумагой-верно!Удачи!
Спасибо!
blagodaru!
Дерзко))
угу)))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Альберт Фролов, любитель тишины.
Мать штемпелем стучала по конвертам
на почте. Что касается отца,
он пал за независимость чухны,
успев продлить фамилию Альбертом,
но не видав Альбертова лица.
Сын гений свой воспитывал в тиши.
Я помню эту шишку на макушке:
он сполз на зоологии под стол,
не выяснив отсутствия души
в совместно распатроненной лягушке.
Что позже обеспечило простор
полету его мыслей, каковым
он предавался вплоть до института,
где он вступил с архангелом в борьбу.
И вот, как согрешивший херувим,
он пал на землю с облака. И тут-то
он обнаружил под рукой трубу.
Звук – форма продолженья тишины,
подобье развивающейся ленты.
Солируя, он скашивал зрачки
на раструб, где мерцали, зажжены
софитами, – пока аплодисменты
их там не задували – светлячки.
Но то бывало вечером, а днем -
днем звезд не видно. Даже из колодца.
Жена ушла, не выстирав носки.
Старуха-мать заботилась о нем.
Он начал пить, впоследствии – колоться
черт знает чем. Наверное, с тоски,
с отчаянья – но дьявол разберет.
Я в этом, к сожалению, не сведущ.
Есть и другая, кажется, шкала:
когда играешь, видишь наперед
на восемь тактов – ампулы ж, как светочь
шестнадцать озаряли... Зеркала
дворцов культуры, где его состав
играл, вбирали хмуро и учтиво
черты, экземой траченые. Но
потом, перевоспитывать устав
его за разложенье колектива,
уволили. И, выдавив: «говно!»
он, словно затухающее «ля»,
не сделав из дальнейшего маршрута
досужих достояния очес,
как строчка, что влезает на поля,
вернее – доводя до абсолюта
идею увольнения, исчез.
___
Второго января, в глухую ночь,
мой теплоход отшвартовался в Сочи.
Хотелось пить. Я двинул наугад
по переулкам, уходившим прочь
от порта к центру, и в разгаре ночи
набрел на ресторацию «Каскад».
Шел Новый Год. Поддельная хвоя
свисала с пальм. Вдоль столиков кружился
грузинский сброд, поющий «Тбилисо».
Везде есть жизнь, и тут была своя.
Услышав соло, я насторожился
и поднял над бутылками лицо.
«Каскад» был полон. Чудом отыскав
проход к эстраде, в хаосе из лязга
и запахов я сгорбленной спине
сказал: «Альберт» и тронул за рукав;
и страшная, чудовищная маска
оборотилась медленно ко мне.
Сплошные струпья. Высохшие и
набрякшие. Лишь слипшиеся пряди,
нетронутые струпьями, и взгляд
принадлежали школьнику, в мои,
как я в его, косившему тетради
уже двенадцать лет тому назад.
«Как ты здесь оказался в несезон?»
Сухая кожа, сморщенная в виде
коры. Зрачки – как белки из дупла.
«А сам ты как?» "Я, видишь ли, Язон.
Язон, застярвший на зиму в Колхиде.
Моя экзема требует тепла..."
Потом мы вышли. Редкие огни,
небес предотвращавшие с бульваром
слияние. Квартальный – осетин.
И даже здесь держащийся в тени
мой провожатый, человек с футляром.
«Ты здесь один?» «Да, думаю, один».
Язон? Навряд ли. Иов, небеса
ни в чем не упрекающий, а просто
сливающийся с ночью на живот
и смерть... Береговая полоса,
и острый запах водорослей с Оста,
незримой пальмы шорохи – и вот
все вдруг качнулось. И тогда во тьме
на миг блеснуло что-то на причале.
И звук поплыл, вплетаясь в тишину,
вдогонку удалявшейся корме.
И я услышал, полную печали,
«Высокую-высокую луну».
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.