Они читают Фандорина,
балуясь листиком мяты.
У них на столе джем малиновый,
настойка и томик Пруста.
Они не ворчат кокетливо,
когда они не виноваты,
Зато виновато прячутся,
когда опять в душе пусто.
Они на метро - в наушниках,
где Моцарт Сальери предсказывал,
А дальше - кафе и улицы,
и снова осенний дым...
Они не читают истории,
их Он никогда не наказывал,
Наверно, из общей вредности,
хотя Он им был - чужим.
Они в очках и с надеждами,
подмышкой - цветы и пряники,
Бредут, устало-довольные,
бредут, монотонно домой.
Они стремятся к престижу и
их обходят карманники,
И только я им не верю.
Я вновь остаюсь живой.
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
