Нет такой глупости, которой бы не рукоплескали, и такого глупца, что не прослыл бы великим человеком, или великого человека, которого не обзывали бы кретином
Лето кануло в медлительную Лету,
И сентябрь застыл в прощальном реверансе.
Разворошены осенние приметы
Ветром, плачущим в трагическом романсе.
Поутру в саду и в сердце ноет холод.
Небо смотрит на людей высокомерно,
Точно каждый из живущих - трудный школьник,
Нерадивый, хулиганистый и скверный.
Всё шалим, терзаем сверстников и прочих,
Всё придумываем, как сорвать занятия,
Множим сущности, не выучив уроки,
Забываемся в азарте, люди-братья.
Каин-Авель... вышел месяц из тумана...
Авель-Каин... из кармана вынул ножик...
Одинок итог считалки окаянной -
Брат-"не сторож" осторожный и острожный.
Мастерица осень действовать дискретно,
Отдавать долги, платить, сводить балансы.
Все враждующие канут в воды Леты,
Пополняя их с печальным постоянством.
Солнцем сад преображен в дворцы-чертоги.
Листопад заворожен круженьем мысли...
Снова лужица пурпурная - под ноги -
Кровь?
- отчаянье сухих осенних листьев.
...А по обочинам
всё конский щавель…
Ах, Каин, Каин,
где брат твой,
Авель?
На что заветы -
Кровь не водица.
Ах, бедный Каин,
Братоубийца…
Мир сошел с ума.
Мне все старое бормочется, Зои Журавлевой -
Каин, Каин, я - брат твой Авель!
Ты зачем меня пощадил,
разве мало я уже выстрадал,
ты зачем меня не убил,
все равно - копьем или выстрелом?
Все брожу за своими стадами,
за стадами своими - мыслями.
Каин, Каин, мир невменяем,
я повсюду - как будто высланный,
все барашки мои - скукожились,
все ягнята мои - не дышат,
все пути мои - бездорожие,
я давно уже выжат, выжат...
Поблагодарить забыла - спасибо!
Всё думаю - должно же это закончиться? Беда просто.
Беда. С двух сторон - "марш на фарш" (((
Да. Так.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Когда менты мне репу расшибут,
лишив меня и разума и чести
за хмель, за матерок, за то, что тут
ЗДЕСЬ САТЬ НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ.
Тогда, наверно, вырвется вовне,
потянется по сумрачным кварталам
былое или снившееся мне —
затейливым и тихим карнавалом.
Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей.
Русалки. Гномы. Ангелы и кони.
Училки. Подхалимы. Подлецы.
Два прапорщика из военкомата.
Киношные смешные мертвецы,
исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной.
Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной,
и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч.
Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь.
От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна
с косичками, другая в платье строгом,
закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.