В запалатную пустошь,
В иссечённую судьбами мглу
Ты его не отпустишь,
Укрывая в больничном тылу.
Сколько счастий ни делай,
Как ни прячь от мирских навсикай,
Снова кто-то бестелый
Сквозь туман возопит: «Отпускай!»
Чья-то передовая
Без бойца не осилит войну.
Ждёт волна штурмовая,
Чтобы дом твой отправить ко дну.
В небесах приграничных
У богов затянулась ничья...
Вместо бланков больничных -
На ладонях твоих чешуя.
Тик метнётся по векам.
Ведь сама отпускаешь, смотри.
За своим человеком
Закрываешь себя изнутри.
--
чуть сутулый, шаталый
(хоть судьбу сквозь него перечти),
он уходит усталый
и тобою спасённый почти.
мимо нордов и остов,
с парапета спустившись едва,
тонет в яви как остров,
сохраняя тебе острова.
--
в оголтелой атаке
до углей небеса сожжены.
он идёт по итаке,
не узнавший страны и жены.
дремлют боги из гипса.
в храме холодно, в доме темно.
Жест прощания - не "пошел вон!", а - "иди с богом!", вернее - с богами, которые его судьбу и порешали, в сущности )
Что-то я, наверное, в загадочной женской душе не совсем понимаю... Сначала нимфа 7 лет любит мужика и готова ему бессмертие подарить, а потом на ровном месте "пошел вон"?
Или, как в параллельной реальности: сначала медсестра выхаживает бойца из последних сил, прячет в тылу - а потом, опять же, "пошел вон"?
Однако...
Так ей же боги повелели отпустить, гонца какого-то еще прислали... И Одиссей ныл все время, к жене просился ) Могла бы и озлиться )
В современность перенести если... страшно подумать... измельчали нравы )
Ок. Оставим в покое древности. Про 19 век тоже забудем. Возьмем недавнюю историю. Приезжает барышня на курорт и влюбляется. Понятно, что ничего серьезного из этого не получится. И вдруг - деве свезло: ее избранник по каким-то причинам остается с ней. Причем, остается на 7 лет (некоторые авторы приписывают этой связи от одного до нескольких детей). И дама влюблена до безумия все эти годы. Внимание, вопрос: при таких раскладах ее сильно волнует, что и кого он там в глубине души любит? Если все равно остается с ней? Весьма сомневаюсь. Особенно если оглянуться на нынешние семейные пары, где эта история в разных вариациях встречается постоянно.
И вдруг, случается какое-то внешнее событие, заставляющее героя вернуться в первую семью. Партия приказала, религиозная община затребовала отказаться от иноверки, да мало ли что. Жена, например, смертельно заболела, и муж теперь не может с ней развестись. Не правда ли, знакомые сюжеты? :) Если хорошенько повспоминать, здесь уже историй 10 перечислено. И что? Кто-то из барышень вдруг озлобился и выставил вон? :)
Калипсо, кстати, еще раздумывала - даже когда ей сообщили, что попытка оставить героя у себя грозит ей потерей и острова, и (возможно) жизни.
Что-то мне кажется, вы и мифологическую основу плохо помните, и стишок не до конца дочитали... Тут совсем о другом речь...
Почему - "озлобился бы и выставил вон"? Я же написала - могла бы и озлиться, то есть разозлиться одномоментно. Озлобиться - это уже более длительный процесс, по моему.
Семь лет любить мужчину, родить от него детей, а потом узнать, что он должен вернуться к прежней жене и детям, разве же это не обидно? В том-то и дело, что она все семь лет надеется на то, что время и ее любовь сотворят чудо. А вместо чуда - облом. Калипсо могла бы восстать против воли богов, примеры в мифологии есть. Она этого не сделала - отпустила безропотно, но все равно же ей было больно.
Современная женщина... Уверена, что ее очень сильно волнует, кого он там в глубине души любит ) И на мелководье тоже ) То есть, повторенье истории, конечно, возможно, но менее вероятно, по моему. Но даже и в этом случае, отпустить любимого человека, отца своих детей без сцен, упреков, мести и злобы, - это красиво и достойно, я думаю.
Мне кажется, вы себе противоречите. Сначала пишете о нимфе - "Жест прощания - не "пошел вон!"". А потом говорите, что она бы могла восстать против богов.
Если против богов восставать, то при чем тут сам герой? Это вестника было бы логичнее выставлять подобным образом.
Кстати, диалога героев здесь нет сознательно. И диалог с богами, фактически, односторонний. Но если нимфа вздрагивает даже через длительное время после отплытия - сомневаюсь, что там все так гладко было, как вам бы хотелось.
Что касается восстания - а кому восставать? Мелкой подчиненной нимфе - против всех богов сразу? :) Или медсестре - против приказа сверху? У героини в обоих случаях не тот ранг, она в этой системе мира сама ничего глобального не решает...
Эш, у меня в детстве была любимая книжка - "Лунный камень" Коллинза. Там старый слуга Беттередж дает совет молодому джентльмену: "Понаблюдайте в течение часа за своей женой, если за это время она не выразит ни одного противоречия, помоги Вам Бог, Вы женились на чудовище!" ))) К Калипсо это тоже относится )))
В том-то и дело, что нимфа вздрагивает даже через длительное время. Потому что предпочла красоту поступка - принять волю богов и отпустить уходящего. Боль и обида не реализовались, потому и вздрагивает, я думаю.
Трагедия маленькой нимфы, от которой ничего не зависит... Хоть бы всю посуду на острове переколотила, что ли )
В сущности, он ведь и был у нее там, как в реанимации, верно.
Да какая красота поступка? Откуда? :)
Обычная баба, которая банально хочет жить. Заодно сохранить свое имущество и рабочее место.
Вот если бы она, даже вопреки всему, возмутилась (как здесь сделали на Атлантиде) - вот это было бы красиво
То есть, корыстная и расчетливая хитрюга? ))) Она же многодетная мать! Ее ведет святой инстинкт материнства. Атлантида - мечта хрустальная, несбывшееся...
По поводу Атлантиды - сейчас сформулирую в новой ветке, тут уже неудобно читать
угу )
Переношу "хвост" сюда. Так вот, подкину вам пару мыслей по поводу Атлантиды.
Если следовать версии моего стишка, Атлантида ушла на дно из-за того, что там вполне могли сделать иной выбор. Кто-то выбрал не остров, а любимого человека. И Калипсо разумеется будет вздрагивать, увидев эту картину (и представив себе, что так же точно могло бы быть с ней, не выбери она собственный остров и материальные блага).
Но если мы после этого откроем, например, Диалоги Платона, то описания затопления острова мы там не найдем. Зато Платон довольно четко обозначил, почему затопление могло произойти: атланты начали ставить материальную(!) сторону существования выше всех остальных. Вмешался Зевс и поднял на уничтожение Атлантиды других богов.
Так что, с этим финальным выбором вопрос весьма неоднозначный. Кто там где и чего навыбирал. Причем, актуально и для стишкового среза древности, и для перелома 19-20 веков.
Интересная мысль. Только как в это вписывается то, что любовь была не взаимной? Одиссей же ее не любил, с самого начала сидел у моря и грезил об Итаке и Пенелопе.
Получается, что так или иначе, но выбор сделали боги. Но каждый мог этот выбор отвергнуть и не смог. Или не захотел.
Атланты выбрали цивилизацию, вещный мир и ошиблись, так получается. Тогда - кто выполнял роль Зевса на переломе 19-20вв?
Да-да, и пучок детей у моря, наверное, высидел :)
Теоретически, всё равно финальный, самый крошечный выбор - за исполнителем. Пусть и довольно неравнозначный. По принципу: расстреливать - или быть убитым самому. Калипсо ведь тоже заявили, что она должна отпустить, иначе остров погрузится в пучину. т.е. подобие выбора все равно остается. Оно уже не глобальное - катастрофа будет в любом случае (или ее личная, или общеостровная). И выбрано (вроде как) наименьшее из зол.
А Одиссея вообще не спрашивали, он в этой игре пешка. И в качестве пленника, и в качестве любовника, и в качестве пациента госпиталя.
С 19-20 веком - там, как раз, все довольно просто. Достаточно покопаться в предпосылках войн и революций. Многие из них - внешние, а вот выбор делали тут, на местах... Каждый отдельный человечек. Этот перелом, ведь, был довольно продолжительный и ситуация очень шаткая. Несколько раз перевес сил менялся. Если бы несколько человек в разное время сделали чуть другой выбор, история вполне могла пойти как-то иначе.
Как курица - кладку яиц? ))) Мне Одиссея всегда было жаль, он действительно пешка по судьбе.
С веками же последними, по моему, потому беда, что люди воспринимают перемены только, как положительное явление, забывая их неизбежную изнанку. Когда что-то меняется к лучше, одновременно что-то и ухудшается. Это плата за прогресс. И другой выбор закономерно принес бы другие проблемы.
к лучшему, забыла промычать )))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!
Эта местность мне знакома, как окраина Китая!
Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела.
Многоточие шинели. Вместо мозга - запятая.
Вместо горла - темный вечер. Вместо буркал - знак деленья.
Вот и вышел человечек, представитель населенья.
Вот и вышел гражданин,
достающий из штанин.
"А почем та радиола?"
"Кто такой Савонарола?"
"Вероятно, сокращенье".
"Где сортир, прошу прощенья?"
Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах - папироса.
В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром.
И нарезанные косо, как полтавская, колеса
с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника жиром
оживляют скатерть снега, полустанки и развилки
обдавая содержимым опрокинутой бутылки.
Прячась в логово свое
волки воют "E-мое".
"Жизнь - она как лотерея".
"Вышла замуж за еврея".
"Довели страну до ручки".
"Дай червонец до получки".
Входит Гоголь в бескозырке, рядом с ним - меццо-сопрано.
В продуктовом - кот наплакал; бродят крысы, бакалея.
Пряча твердый рог в каракуль, некто в брюках из барана
превращается в тирана на трибуне мавзолея.
Говорят лихие люди, что внутри, разочарован
под конец, как фиш на блюде, труп лежит нафарширован.
Хорошо, утратив речь,
Встать с винтовкой гроб стеречь.
"Не смотри в глаза мне, дева:
все равно пойдешь налево".
"У попа была собака".
"Оба умерли от рака".
Входит Лев Толстой в пижаме, всюду - Ясная Поляна.
(Бродят парубки с ножами, пахнет шипром с комсомолом.)
Он - предшественник Тарзана: самописка - как лиана,
взад-вперед летают ядра над французским частоколом.
Се - великий сын России, хоть и правящего класса!
Муж, чьи правнуки босые тоже редко видят мясо.
Чудо-юдо: нежный граф
Превратился в книжный шкаф!
"Приучил ее к минету".
"Что за шум, а драки нету?"
"Крыл последними словами".
"Кто последний? Я за вами".
Входит пара Александров под конвоем Николаши.
Говорят "Какая лажа" или "Сладкое повидло".
По Европе бродят нары в тщетных поисках параши,
натыкаясь повсеместно на застенчивое быдло.
Размышляя о причале, по волнам плывет "Аврора",
чтобы выпалить в начале непрерывного террора.
Ой ты, участь корабля:
скажешь "пли!" - ответят "бля!"
"Сочетался с нею браком".
"Все равно поставлю раком".
"Эх, Цусима-Хиросима!
Жить совсем невыносимо".
Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут в рощах.
Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
Лучший вид на этот город - если сесть в бомбардировщик.
Глянь - набрякшие, как вата из нескромныя ложбины,
размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.
Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла ссора.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.
"Ты смотрел Дерсу Узала?"
"Я тебе не все сказала".
"Раз чучмек, то верит в Будду".
"Сукой будешь?" "Сукой буду".
Входит с криком Заграница, с запрещенным полушарьем
и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
Придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
восклицая: "Как живете!" И смущают глянцем плоти
Рафаэль с Буанаротти - ни черта на обороте.
Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.
"В этих шкарах ты как янки".
"Я сломал ее по пьянке".
"Был всю жизнь простым рабочим".
"Между прочим, все мы дрочим".
Входят Мысли О Грядущем, в гимнастерках цвета хаки.
Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
Русский с немцем лягут рядом; например, под Сталинградом".
И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
Входишь в спальню - вот те на:
на подушке - ордена.
"Где яйцо, там - сковородка".
"Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю".
"Мам, я папу не люблю".
Входит некто православный, говорит: "Теперь я - главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая - мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон - исчадье джаза".
И лобзают образа
с плачем жертвы обреза...
"Мне - бифштекс по-режиссерски".
"Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой".
Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало,
с предпочтеньем к чернобурым. На классической латыни
и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
Но - не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
слыша "баюшки-баю",
отвечает: "мать твою!"".
"Влез рукой в шахну, знакомясь".
"Подмахну - и в Сочи". "Помесь
лейкоцита с антрацитом
называется Коцитом".
Входят строем пионеры, кто - с моделью из фанеры,
кто - с написанным вручную содержательным доносом.
С того света, как химеры, палачи-пенсионеры
одобрительно кивают им, задорным и курносым,
что врубают "Русский бальный" и вбегают в избу к тяте
выгнать тятю из двуспальной, где их сделали, кровати.
Что попишешь? Молодежь.
Не задушишь, не убьешь.
"Харкнул в суп, чтоб скрыть досаду".
"Я с ним рядом срать не сяду".
"А моя, как та мадонна,
не желает без гондона".
Входит Лебедь с Отраженьем в круглом зеркале, в котором
взвод берез идет вприсядку, первой скрипке корча рожи.
Пылкий мэтр с воображеньем, распаленным гренадером,
только робкого десятку, рвет когтями бархат ложи.
Дождь идет. Собака лает. Свесясь с печки, дрянь косая
с голым задом донимает инвалида, гвоздь кусая:
"Инвалид, а инвалид.
У меня внутри болит".
"Ляжем в гроб, хоть час не пробил!"
"Это - сука или кобель?"
"Склока следствия с причиной
прекращается с кончиной".
Входит Мусор с криком: "Хватит!" Прокурор скулу квадратит.
Дверь в пещеру гражданина не нуждается в "сезаме".
То ли правнук, то ли прадед в рудных недрах тачку катит,
обливаясь щедрым недрам в масть кристальными слезами.
И за смертною чертою, лунным блеском залитою,
челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою.
Знать, надолго хватит жил
тех, кто головы сложил.
"Хата есть, да лень тащиться".
"Я не блядь, а крановщица".
"Жизнь возникла как привычка
раньше куры и яичка".
Мы заполнили всю сцену! Остается влезть на стену!
Взвиться соколом под купол! Сократиться в аскарида!
Либо всем, включая кукол, языком взбивая пену,
хором вдруг совокупиться, чтобы вывести гибрида.
Бо, пространство экономя, как отлиться в форму массе,
кроме кладбища и кроме черной очереди к кассе?
Эх, даешь простор степной
без реакции цепной!
"Дайте срок без приговора!"
"Кто кричит: "Держите вора!"?"
"Рисовала член в тетради".
"Отпустите, Христа ради".
Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках.
Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего убранства.
Исключив сердцебиенье - этот лепет я в кавычках -
ощущенье, будто вычтен Лобачевским из пространства.
Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер.
Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех, кто умер,
кто пророс густой травой.
Впрочем, это не впервой.
"От любви бывают дети.
Ты теперь один на свете.
Помнишь песню, что, бывало,
я в потемках напевала?
Это - кошка, это - мышка.
Это - лагерь, это - вышка.
Это - время тихой сапой
убивает маму с папой".
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.