Написать слова. Затем зачеркнуть слова.
-- Ты чего, мужик? Совсем не здоров? Сава?
Офигеть! Когда француз в мой закрался в сон?
-- Сава бьян, (болван). Хотя нет: комси комса.
И не пишется мне. Только одна попса...
Сон так сон! Тогда тащи шоколад, гарсон!
Я тебе расскажу, что хотел написать
про пустые глаза, про небесную стать,
про морозный воздух и солнечный день.
Много слов, много слов. Зачеркну все, постой.
Сейчас напишу слова я про день простой.
Как непросто оставить суть, сшелушить дребедень!
Просто в нем будет рядом со мной о локоть
Королевишна-Мудрость и Одалиска-Похоть.
И обе в одном лице. Не бывает? Косный ты!
Что ты знаешь о нашей глубинке? немчура!
Ничего. А они наизусть твой Дюран-Дюран
Знали еще в убогие девяностые.
Эй, француз, расскажи-ка и ты в стихах,
у тебя мой Бог? Или твой - Аллах?
(Ты больше похож на араба, пардон).
Говорят, впрочем, что он один и тот же.
Есть иные божки - Рокфеллеры, Ротшильд.
Есть еще греческих разрушенный пантеон.
Так, что? Мой французский бес, скузе муа,
запеленай меня в черный (нуар) муар
и поспеши к французским знакомым пиитам.
Мне проснуться и вновь все слова зачеркнуть.
Что за жизнь! И в чем ее сокровенная суть?
Исчеркана вся, полустерта, разодрана и перешита.
В начале декабря, когда природе снится
Осенний ледоход, кунсткамера зимы,
Мне в голову пришло немного полечиться
В больнице # 3, что около тюрьмы.
Больные всех сортов - нас было девяносто, -
Канканом вещих снов изрядно смущены,
Бродили парами в пижамах не по росту
Овальным двориком Матросской Тишины.
И день-деньской этаж толкался, точно рынок.
Подъем, прогулка, сон, мытье полов, отбой.
Я помню тихий холл, аквариум без рыбок -
Сор памяти моей не вымести метлой.
Больничный ветеран учил меня, невежду,
Железкой отворять запоры изнутри.
С тех пор я уходил в бега, добыв одежду,
Но возвращался спать в больницу # 3.
Вот повод для стихов с туманной подоплекой.
О жизни взаперти, шлифующей ключи
От собственной тюрьмы. О жизни, одинокой
Вне собственной тюрьмы... Учитель, не учи.
Бог с этой мудростью, мой призрачный читатель!
Скорбь тайную мою вовеки не сведу
За здорово живешь под общий знаменатель
Игривый общих мест. Я прыгал на ходу
В трамвай. Шел мокрый снег. Сограждане качали
Трамвайные права. Вверху на все лады
Невидимый тапер на дедовском рояле
Озвучивал кино надежды и нужды.
Так что же: звукоряд, который еле слышу,
Традиционный бред поэтов и калек
Или аттракцион - бегут ручные мыши
В игрушечный вагон - и валит серый снег?
Печальный был декабрь. Куда я ни стучался
С предчувствием моим, мне верили с трудом.
Да будет ли конец - роптала кровь. Кончался
Мой бедный карнавал. Пора и в желтый дом.
Когда я засыпал, больничная палата
Впускала снегопад, оцепенелый лес,
Вокзал в провинции, окружность циферблата -
Смеркается. Мне ждать, а времени в обрез.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.