Гуляющая сама по себе (обормотка на «Лапа с кошкой», SamarkandA)
Смотри мне в глаза – видишь большую кошку?
Душа сама по себе всегда приходит,
глядит из окна, опять умывает лапу,
вновь оживляет дом довольным урчаньем:
— Все дома по сути своей похожи, —
помнит о каждом, но рассказать не захочет,
перебирает лапами ветхую память,
когти впускает, играет тряпицами ловко.
Копятся жизни, пристанища, окна и двери…
Я не знаю, в каком из своих воплощений
кошка-душа наконец-то умоет лапы?
Может быть в этом… И будет ходить по крышам
дальних галактик, а я – старый дом без кошки –
буду врастать печально в сырую землю.
не плачь, волчик, я тебе вечером в дом без кошки домового подкину, для компании и шоб веселей
эээ, он с моим подерётся, лучше не надь)
поздна!
кто собрался в гости, того не остановишь(у меня мирный, токо дурным привычкам научить может)
эх, получит твой мирный)))
да и дом пока что с кошкой ;)
волк домовушу не обидит))
сатри иди!
Наволчила, накошила. Хорошее).
пасип)
Слишком скорбно, открой ставни!
*И будет ходить по крышам // дальних галактик* - это хорошо.
Но ваабщета, не то, что кошка, но даже и олень станет когда-нить буддой (так говорят, по крайней мере)
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.