мой маленький ленин всё ещё жив,
ворочается, не даёт покоя,
достанешь шкатулку, он пионерским значком уколет –
добр и горяч этот миф.
на великах до Кремля и обратно,
пока мама не видит вроде бы,
футбол во дворе, кино, пляж у Мемориала,
кафе «Сказка» и кинотеатр «Родина».
фонтан на Театральной богат на копейки,
бежим наперегонки, топочем, как лошади –
собирай побольше и пей-ка
газировку с сиропом на площади.
актовый зал КГУ, скелет белуги,
клятвы торжественной звуки,
мочедержанья муки,
руки, в приветствии вскиданы руки
и алая петля на шее…
овощной на углу.
В этом доме Радик убил мужа любовницы,
они прятали тело несколько дней,
пили, пока не надоело,
ох, и милиции понаехало,
было дело…
тёплый батон и ледяное молоко из литровой стеклянной тары
в три часа ночи –
нет ничего вкуснее.
с детской коляской в очереди за бананами,
а оно надо нам?
Надо нам… надо нам…
дозревают в авоськах в темнушке…
лыжня на Чёрном Озере,
осторожно выкручиваем из новогодней иллюминации лампочки
...набарагозили...
уже тогда я тянулся к книгам –
разбили ночью стекло в ларьке «Союзпечати» –
две пачки «Вечерней Казани» по Баумана разбросали.
первая сигарета «БТ» – брат вернулся из армии,
а папа умер,
первая реклама, спирт в пакетиках,
сколько ещё в башке моей мумий?..
затылок прогрызают мыши,
прорываются в гущу набальзамированных событий…
мой дедушка ленин всё ещё дышит –
не хороните его, не хороните…
Записки из мертвого дома,
Где все до смешного знакомо,
Вот только смеяться грешно —
Из дома, где взрослые дети
Едва ли уже не столетье,
Как вены, вскрывают окно.
По-прежнему столпотвореньем
Заверчена с тем же терпеньем
Москва, громоздясь над страной.
В провинции вечером длинным
По-прежнему катится ливнем
Заливистый, полублатной.
Не зря меня стуком колесным —
Манящим, назойливым, косным —
Легко до смешного увлечь.
Милее домашние стены,
Когда под рукой — перемены,
И вчуже — отчетливей речь.
Небось нам и родина снится,
Когда за окном — заграница,
И слезы струятся в тетрадь.
И пусть себе снится, хвороба.
Люби ее, милый, до гроба:
На воле — вольней выбирать...
А мне из-под спуда и гнета
Все снится — лишь рев самолета,
Пространства земное родство.
И это, поверь, лицедейство —
Что будто бы некуда деться,
Сбежать от себя самого.
Да сам то я кто? И на что нам
Концерты для лая со шмоном —
Наследникам воли земной?
До самой моей сердцевины
Сквозных акведуков руины,
И вересковые равнины,
И — родина, Боже Ты Мой...
1983
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
