Нестерпний біль, і очі ледь примружені...
Я подумки ходжу поміж калюжами
у темряві, де лише краплі зоряні
виблискують, ще чую сміх спотворений,
Чи, може, схлип сухої гілки дерева?
Ні, мабуть, річка лащиться до берега -
вихлюпує мій біль на груди каменю.
Я мружу очі, лине пісня мамина...
Авторский перевод (не подстрочник, но близко к нему):
Боль нестерпима, и глаза слегка зажмурены
Я мысленно ступаю между лужами,
в той темноте, где только капли звездные
блестят, как будто смех чужой, надломленный.
Иль это всхлип усохшей ветки дерева?
Нет, это ластится, быть может, речка к берегу -
выплескивает боль мою на груды каменные
Смыкаю веки, слышу песню мамину...
В те времена в стране зубных врачей,
чьи дочери выписывают вещи
из Лондона, чьи стиснутые клещи
вздымают вверх на знамени ничей
Зуб Мудрости, я, прячущий во рту
развалины почище Парфенона,
шпион, лазутчик, пятая колонна
гнилой провинции - в быту
профессор красноречия - я жил
в колледже возле Главного из Пресных
Озер, куда из недорослей местных
был призван для вытягиванья жил.
Все то, что я писал в те времена,
сводилось неизбежно к многоточью.
Я падал, не расстегиваясь, на
постель свою. И ежели я ночью
отыскивал звезду на потолке,
она, согласно правилам сгоранья,
сбегала на подушку по щеке
быстрей, чем я загадывал желанье.
1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
