Ночь напросилась в гости. Кухня. Стол.
Остывший чай. Немытые тарелки.
Секунды виснут на дрожащей стрелке
И капают в стакан, как корвалол.
Невыносимо хочется курить.
Неловкое молчание изводит,
Но ночь не терпит трепа о погоде,
А я не знаю, как заговорить
О самом сокровенном невзначай
И можно ли болтать, на самом деле,
О том, что из супружеской постели
На кухню гонит пить остывший чай...
Нет, не идет сегодня разговор.
Зря тратим время. Надо расходиться.
Я взглядом полирую половицы,
Ночь на меня уставилась в упор.
Из спальни тянет дремой и теплом –
Ленивым, одомашненным, махровым.
Мне душно там. Я так уснуть готова -
В халате, за неубранным столом.
Ночь гасит свет: мол, хочешь – покемарь,
Но, как и я, не двигается с места:
Ее саму снаружи, у подъезда
Ждут улица, аптека и фонарь...
Нас тихо сживает со света
и ласково сводит с ума
покладистых - музыка эта,
строптивых - музыка сама.
Ну чем, как не этим, в Париже
заняться - сгореть изнутри?
Цыганское "по-го-во-ри-же"
вот так по слогам повтори.
И произнесённое трижды
на север, на ветер, навзрыд -
оно не обманет. Поди ж ты,
горит. Как солома горит!
Поехали, сено-солома,
листва на бульварном кольце...
И запахом мяса сырого
дымок отзовётся в конце.
А музыка ахнет гитаркой,
пускаясь наперегонки,
слабея и делаясь яркой,
как в поле ночном огоньки.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
