Мой ангел, умоляю, дай мне знак –
Любой – хотя бы взгляд, хотя бы жест!
Кинь мне в ладонь внимания пятак,
Я третий день твой сторожу подъезд.
Я псом готов к ногам твоим припасть
И псом же выть, когда ты не со мной.
Имея надо мной такую власть,
Будь милосердна, двери мне открой!
Опять ты здесь, докучливый мальчишка?
Ты безнадежен, я же говорила.
И голос твой, и свитер твой, и стрижка,
И усики твои - мне все постыло.
Что ты за мною ходишь, как собака,
Учуявшая вырезку свиную?
Хоть весь подъезд мне испиши, однако
Я никогда тебя не поцелую!
Красавица, не нужен маме зять?
Не виделись мы сколько? Года три?
Похорошела ты, ни дать ни взять.
Какие ножки – только посмотри!
Покрасилась не зря – отличный тон.
Короче слушай, что мы булки мнем?
Есть два билета на Селин Дион,
В субботу на Тургеневской. Пойдем?
Ой, я тебя не сразу и узнала!
Без усиков тебе намного лучше.
В субботу? Жаль, что времени так мало.
Селин Дион хотелось бы послушать.
Мне до субботы надо сделать лабы,
До сессии осталось три недели,
А так-то я, наверное, пошла бы,
И почему бы нет-то в самом деле?
Я в пятницу заеду. Ноги брей,
Купи пожрать и что-нибудь сваргань,
Но не клади укроп и сельдерей,
Зачем ты всюду сыплешь эту дрянь?
И выпечки не надо – ты и так
Поправилась на пару килограмм.
Займи до воскресенья четвертак?
Заказчики расплатятся – отдам.
Конечно, я все сделаю, мой милый,
Ну улыбнись, не надо бровки хмурить!
Я нижнее белье себе купила –
Ты обалдеешь – точно по фигуре!
Я так скучаю, приезжай скорее,
Плов приготовлю – кушай на здоровье.
Мне так приятно, что тебя я грею
Своей заботой, лаской и любовью.
Ну сколько можно мне надоедать?
Четырнадцать пропущенных звонков!
Я на природу ездил. Тишь да гладь,
Рыбалка, водка – отдых мужиков.
Мне от тебя нигде покоя нет,
Одни лишь слезы, жалобы одни.
Я задолбался слушать этот бред.
Иди ты к черту. Больше не звони.
Мой ангел, умоляю о прощенье,
Я слез своих показывать не буду,
Позволь мне за тобой бесплотной тенью
По белу свету следовать повсюду.
Стою под дверью, но войти не смею,
Отчаяньем доведена до края,
И этою ненужностью своею
Кого-то я себе напоминаю…
Записки из мертвого дома,
Где все до смешного знакомо,
Вот только смеяться грешно —
Из дома, где взрослые дети
Едва ли уже не столетье,
Как вены, вскрывают окно.
По-прежнему столпотвореньем
Заверчена с тем же терпеньем
Москва, громоздясь над страной.
В провинции вечером длинным
По-прежнему катится ливнем
Заливистый, полублатной.
Не зря меня стуком колесным —
Манящим, назойливым, косным —
Легко до смешного увлечь.
Милее домашние стены,
Когда под рукой — перемены,
И вчуже — отчетливей речь.
Небось нам и родина снится,
Когда за окном — заграница,
И слезы струятся в тетрадь.
И пусть себе снится, хвороба.
Люби ее, милый, до гроба:
На воле — вольней выбирать...
А мне из-под спуда и гнета
Все снится — лишь рев самолета,
Пространства земное родство.
И это, поверь, лицедейство —
Что будто бы некуда деться,
Сбежать от себя самого.
Да сам то я кто? И на что нам
Концерты для лая со шмоном —
Наследникам воли земной?
До самой моей сердцевины
Сквозных акведуков руины,
И вересковые равнины,
И — родина, Боже Ты Мой...
1983
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
