Бедность для меня не грусть. Да. Я беден. Ну и пусть!
Пусть изношена одежда, и на море я не езжу.
Пусть квартира – как сарай, полный рухляди. Пускай!
Пусть машина – колымага. До работы-то два шага.
И пешком могу дойти. Не собьюсь, небось, с пути…
Есть, зато, друзья, семья. Жив, зато, пока что я.
Есть блокнот и карандаш и к поэзии кураж.
Если к вам пришла удача. Рад за вас я. Как иначе?
В час лихой, друзья, подружки, поделюсь последней сушкой.
Дарит каждый новый день солнца свет, деревьев тень,
звон ручьёв и шум дождей, зелень рощ, лесов, полей,
птиц весёлый разговор…
Симонов и Сельвинский стоят, обнявшись,
смотрят на снег и на танковую колею.
– Костя, скажите, кто это бьет по нашим?
– Те, кого не добили, по нашим бьют.
Странная фотокамера у военкора,
вместо блокнота сжимает рука планшет.
– Мы в сорок третьем освободили город?
– Видите ли, Илья, выходит, что нет.
Ров Мариуполя с мирными — словно под Керчью.
И над Донбассом ночью светло как днем.
– Чем тут ответить, Илья, кроме строя речи?
– Огнем, — повторяет Сельвинский. —
Только огнем.
2022
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
