Дожди идут, как пионеры, - гурьбой
под барабанный бой.
Небесно-басовый тромбон,
лиловый ливень - атмосферу
дуэтом гнут,
зонты и нервы
безудержно дробя водой.
В том половодье беззаконном,
ниспосланном взамен жары,
локацией чужой игры
плывет страны моей Макондо -
державно,
антигенофондно
спят оруэлловы миры.
Ах, тятя-тятя, наши сети, тревожа
твой остывший труп,
рвут неслучившегося струп...
мы все - твои шальные дети,
бастарды, барды,
те и эти,
и олигарх, и лесоруб.
... И утюга калёный запах,
и алый шёлк,
и пенный бант,
и бодрый гул радиомантр -
стирает время мокрой лапой
дождя, спасителя-сатрапа.
Уносит пену океан.
Том прав.
Домой возврата нет.
Слюда следов
мерцает в прошлом.
И потому сегодня мне
и красногалстучно,
и тошно.
Мама маршевую музыку любила.
Веселя бесчувственных родных,
виновато сырость разводила
в лад призывным вздохам духовых.
Видно, что-то вроде атавизма
было у совслужащей простой —
будто нет его, социализма,
на одной шестой.
Будто глупым барышням уездным
не собрать серебряных колец,
как по пыльной улице с оркестром
входит полк в какой-нибудь Елец.
Моя мама умерла девятого
мая, когда всюду день-деньской
надрывают сердце “аты-баты” —
коллективный катарсис такой.
Мама, крепко спи под марши мая!
Отщепенец, маменькин сынок,
самого себя не понимая,
мысленно берёт под козырёк.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
