Привратник, говорят, разрешил и старенькие
стишки выставлять, если в тему.
На днях зашел ко мне альтист Данилов,
принёс с собой бутылку Glenfiddich*
Был тих собой и улыбался мило,
но в кулаке всё время прятал шиш.
Шиш вылезал,а он его уныло,
стыдясь, опять засовывал в кулак.
Мы пили виски, и альтист Данилов
одолевал душевный свой напряг.
Когда в часах сыграла полночь соло,
мы одолели импортный 0.7.
Он предложил сыграть на кухне в поло
и даже снял с петель на кухню дверь.
Но что-то не пошло, не покатило,
а, может закатилось, - хрен поймешь...
И тут мгновенно вдруг исчез Данилов,
как из дырявого кармана грош.
Я тихо удивился на мгновенье:
"Исчезнуть не приняв "на посошок"?"
Но сунув удивление в забвенье, -
сходил неторопливо "на горшок"...
Потом достал бутылку из подполья -
недавно обретённый "Арманьяк"
и домовых хотел позвать к застолью,
но передумал - вреден им коньяк.
Присел к столу. Плеснул себе на донце.
Но аромат едва успел внюхтить,
как вдруг бесшумно,сквозь стекло в оконце,
( вот бесовщина, мама моя тить! )
возник тверёзый, как поп-корн, Данилов.
Проник не разорив в окне стекла.
( как-будто, только что со мной не пил он?)
Сидит опять на кухне у стола.
Принёс с собой футляр с альтом Альбани,
и говорит: "Михалыч, вот припрячь,
от сыщиков, воров и прочей дряни,
а для меня настало время "Ч".
И значит - хошь не хошь, а надо выпить,
как говорят у вас -"на посошок",
но сообразно с чувствами моими,
мне нынче не подходит коньячок.
Желая подсластить свою пилюлю,
я у монахов мимолётом спёр
прекрасную амброзью травяную -
"Бенедиктин" - волшебнейший ликёр"
И он, рукой пошарив под столом,
достал бутыль (пузатую такую)
с эмблемой знаменитейшею D.O.M.**
"Не грех, выходит, помянуть и всуе".
Мы "помянули" этой халабудой.
Данилов встал, сказал: "Ты мне не верь.
А еж ли что - прибейся к хлопобудам."
И - не взлетел, а тихо вышел в дверь.
Вчера всё думал: "Было иль не было?
И прилетал он, или приходил?
А, может, - это вовсе не Данилов,
а тот, который альт перепилил?"
Не верили, считали - бредни,
Но узнавали от двоих,
Троих, от всех. Равнялись в строку
Остановившегося срока
Дома чиновниц и купчих,
Дворы, деревья, и на них
Грачи, в чаду от солнцепека
Разгоряченно на грачих
Кричавшие, чтоб дуры впредь не
Совались в грех, да будь он лих.
Лишь бы на лицах влажный сдвиг,
Как в складках порванного бредня.
Был день, безвредный день, безвредней
Десятка прежних дней твоих.
Толпились, выстроясь в передней,
Как выстрел выстроил бы их.
Как, сплющив, выплеснул из стока б
Лещей и щуку минный вспых
Шутих, заложенных в осоку,
Как вздох пластов нехолостых.
Ты спал, постлав постель на сплетне,
Спал и, оттрепетав, был тих,-
Красивый, двадцатидвухлетний.
Как предсказал твой тетраптих.
Ты спал, прижав к подушке щеку,
Спал,- со всех ног, со всех лодыг
Врезаясь вновь и вновь с наскоку
В разряд преданий молодых.
Ты в них врезался тем заметней,
Что их одним прыжком достиг.
Твой выстрел был подобен Этне
В предгорьи трусов и трусих.
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
