Среди штормОв,
держась одной надежды -
что строили такое на века,
весь мокрый,
в покоробленной одежде,
он тыкал в небо
пальцем маяка,
и зажигал надежду для других...
а там и ночь прошла,
и шторм утих.
Бакенщики, говорите? А расскажу-ка я волжскую историю про Колю-бакенщика.
Работа эта сезонная, малооплачиваемая и канительная. В любую погоду надо подойти на лодке к бакену, почистить, иногда и подкрасить, а главное - привести в порядок фонари. Особенно тяжело было осенью, когда часто штормило и бакены к вечеру покрывались ледяной коркой. Из плюсов - отсутствие коллектива и начальства под боком.
Бакенщик Коля службу нес исправно. Пил, но в меру. И казалось, никогда не спал. Выйдет рыбак на лодке ночью, а там Коля около бакена крутится, чего-то делает. Был сухощав, жилист, загорелый до черноты. Кажется, он был всегда. Где бакен, там и Коля.
И вот как-то он исчез, непонятно куда делся, сгинул. В лесу следов не нашли, в поселках дачных тоже, решили в конце концов, что утонул. В воде особо не искали - водолазов надо, то да се, да и на судовом ходу на Волге при всем желании мало чего найдешь. Родных, видать, не было, никто не горевал. Матросы с "Омика" дешевенький венок в воду бросили, и все.
Шло время, на место Коли никого найти не могли. Ни одного кандидата по объявлению. Однако бакены на Колином участке продолжали работать как часы. Лампы в них не гасли, ничего им не делалось. И керосин сам собой откуда-то заливался.
Сейчас бакенщиков заменила автоматика, но до сих пор Колины бакены не переворачиваются, не уплывают никуда, стоят как влитые. Если неполадки какие, лампа мигнула и ветер налетел с волной, матросы с "Омиков" и рыбаки говорили, что это Коля-бакенщик чем-то недоволен.
А хорошая история. Спасибо!
Под стать стиху хорошему:)
Спасибо! Про маяк - моё, а про историю с бакенщиком сказать не могу - это история Тебуры.
Эм, вроде у нёй и спрашивал, щас ещё заход сделаю)
Казанское речное пароходство, сообщили.
Да, история красивая.
)Коля Остен-бакенщик. А где сия история произошла, позвольте поинтересоваться?
На каком участке великой р.?
)Коля Остен-бакенщик. А где сия история произошла, позвольте поинтересоваться?
На каком участке великой р.?
Казанское речное пароходство, где-то между причалами "Рудник" и "Дачный", время точно не скажу, кажется, конец 60-х...
Понятно. История прекрасна, хоть поэму пиши. Спасибо.
Пожалуйста) До сих пор ее старые моряки рассказывают, помнят Колю...
точнее, не моряки, а речники)
:) Можно и балладу написать, кстати)))
Ханукальная такая историйка, особенно в части про неизвестно кем заливаемое масло, ага... А у меня на родине жил примерно в те же времена поэт один, недолго жил, потому как не соблюдал технику безопасности при курении в постели. Теперь в честь него крутые фесты проводят, а при жизни он как-то нечаянно накосячил, согласившись подписать письмо с осуждением товарища Солженицына, числившегося тогда в областной писательской организации. И вот его потом мучили угрызения. И написал он славный стиш про бакенщика, которого звали Исаич. Уж не знаю, успокоил ли он тем свои угрызения, но стиш вышел одним из лучших из им написанных. Вот кусочек:
...Там, в избе на курьих ножках,
над пустыней зыбких вод,
нелюдимо, в одиночку
тихий бакенщик живёт.
У него здоровье слабо:
что поделаешь - бобыль!
У него дурная слава -
то ли сплетня, то ли быль.
Говорят, что он - бездельник.
Говорят, что он - того...
Говорят, что куча денег
есть в загашне у него.
В будний день, не тронув чарки,
заиграет песни вдруг...
И клюют седые чайки
у него, у чёрта, с рук!..
Колоритный образ, сказочный, кажется, интереснее и глубже, чем реальный Исаич. Недаром женщину к нему так тянет, что все бы бросила и сбежала...
Жаль, рано ушел Евгений Маркин, поэт был настоящий.
Здорово! Смотритель, хорошее такое слово... И дело тоже хорошее. Жаль, что дело уже прошлое... маяк без смотрителя похож на вертикальный гроб, ей богу :)
Спасибо! Как хорошо что вы здесь. С Наступившим! С рождестовм!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.