Смотри, какой ненастный и несносный
сегодня день. Приходит високосный
февраль ‒ плеваться будем на день дольше.
Нет чтоб объезды, как в соседней Польше.
Что? Не граничим? Я забыл, наверно.
Я честен с нею был и откровенно
вещал про не помытую посуду
по телефону ‒ знал, что не осудит.
Уже не вместе ‒ это лишь начало.
С утра гулял у старого причала.
Там лёд, а уток в полынье огромной
никто не ловит. Вот бы вероломно
на них напасть. Устроить сытный ужин.
Но одному и крокодил не нужен.
Да, пошутил. Я мясом не питаюсь,
жру только рис, как истинный китаец.
Ну, подгорел – так это не опасно.
Я пил вчера весь вечер с бывшей классной.
В ней классного, конечно, не осталось.
Она ушла, ссылаясь на усталость.
А я пошёл по облакам и лужам.
Мне был никто по-прежнему не нужен.
А я ходил по небу и сугробам:
февраль, однако. Помнишь, как мы оба
хотели достучаться до... Не надо.
Я для тебя оставил мармелад и...
Повесил трубку. Снова не случилось.
Опять не позвонил, а сердце билось
в чужих краях - так далеко отсюда -
где безупречно вымыта посуда,
где, может быть, у схожего причала
ты всё забудешь и начнёшь сначала.
Неудачник. Поляк и истерик,
Он проводит бессонную ночь,
Долго бреется, пялится в телик
И насилует школьницу-дочь.
В ванной зеркало и отраженье:
Бледный, длинный, трясущийся, взяв
Дамский бабкин на вооруженье,
Собирается делать пиф-паф.
И - осечка случается в ванной.
А какое-то время спустя,
На артистку в Москву эта Анна
Приезжает учиться, дитя.
Сердцеед желторотый, сжимаю
В кулаке огнестрельный сюрприз.
Это символ? Я так понимаю?
Пять? Зарядов? Вы льстите мне, мисс!
А потом появляется Валя,
Через месяц, как Оля ушла.
А с течением времени Галя,
Обронив десять шпилек, пришла.
Расплевался с единственной Людой
И в кромешный шагнул коридор,
Громыхая пустою посудой.
И ушел, и иду до сих пор.
Много нервов и лунного света,
Вздора юного. Тошно мне, бес.
Любо-дорого в зрелые лета
Злиться, пить, не любить поэтесс.
Подбивает иной Мефистофель,
Озираясь на жизненный путь,
С табурета наглядный картофель
По-чапаевски властно смахнуть.
Где? Когда? Из каких подворотен?
На каком перекрестке любви
Сильным ветром задул страх Господен?
Вон она, твоя шляпа, лови!
У кого это самое больше,
Как бишь там, опереточный пан?
Ангел, Аня, исчадие Польши,
Веселит меня твой талисман.
Я родился в год смерти Лолиты,
И написано мне на роду
Раз в году воскрешать деловито
Наши шалости в адском саду.
"Тусклый огнь", шерстяные рейтузы,
Вечный страх, что без стука войдут...
Так и есть - заявляется Муза,
Эта старая блядь тут как тут.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
