Цветным мелком раскрошена строка.
Трещит о чём то девичьем сорока.
Скрипит старуха - ветла одиноко,
На крыше мира - цепью - облака.
Прохладный дождик капает до срока,
Несмело пыль давно не мытых стёкол,
Пятнает, вскользь, промокшая рука.
Ты по асфальту улиц городских,
Спешишь, тревожа лужи каблучками.
Свет фонарей топорщится клоками.
Колючий ветер больно бьёт под дых.
Тревожно. Сердце сильными толчками -
Колотит в рёбра, сжатые тисками,
Хохочет эхо в улочках кривых.
Разрыв судьбы - неровный край стежка,
Мелодия дождя журчит минором,
Всё перемелется, просыплется мука,
Смешается с сиюминутным вздором.
Весна всё глубже проникает в город,
Сгоняет ветер в стадо облака,
И робкой зеленью уже покрыт пригорок.
Проходит жизнь. Как выстрел - коротка.
И ты одна. За каменным забором.
Чем больше черных глаз, тем больше переносиц,
а там до стука в дверь уже подать рукой.
Ты сам себе теперь дымящий миноносец
и синий горизонт, и в бурях есть покой.
Носки от беготни крысиныя промокли.
К лопаткам приросла бесцветная мишень.
И к ней, как чешуя, прикованы бинокли
не видящих меня смотря каких женьшень.
У северных широт набравшись краски трезвой,
(иначе - серости) и хлестких резюме,
ни резвого свинца, ни обнаженных лезвий,
как собственной родни, глаз больше не бздюме.
Питомец Балтики предпочитает Морзе!
Для спасшейся души - естественней петит!
И с уст моих в ответ на зимнее по морде
сквозь минные поля эх яблочко летит.
<1987>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.