Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог
Мой друг,
в саду кромешных сред,
срезая четверги, на свет —
на тусклый свет репринтных пятниц —
иди, пусть сад непроходим,
как смерть,
как жизнь — необратим,
и я в нём прячусь.
А может, вовсе и не я —
слепая копия моя —
провалы букв, шрифты бледнее.
Нетороплив субботний шаг,
засыпан листьями овраг,
течёт аллея
сквозь сад извилистой рекой,
вдоль берега деревьев строй —
не мёртвых, не живых.
Попробуй
воскреснуть, вовсе не любя,
но знай, что там, на дне острога,
в себе я убивала бога —
чтоб ангелом упасть в тебя.
Голое тело, бесполое, полое, грязное
В мусорный ящик не влезло — и брошено около.
Это соседи, отъезд своей дочери празднуя,
Выперли с площади куклу по кличке Чукоккала.
Имя собачье её раздражало хозяина.
Ладно бы Катенька, Машенька, Лизонька, Наденька...
Нет ведь, Чукоккалой, словно какого татарина,
Дочка звала её с самого детского садика.
Выросла дочка. У мужа теперь в Лианозове.
Взять позабыла подругу счастливого времени
В дом, где супруг её прежде играл паровозами
И представлялся вождём могиканского племени.
Голая кукла Чукоккала мёрзнет на лестнице.
Завтра исчезнет под влажной рукою уборщицы.
Если старуха с шестого — так та перекрестится.
А молодая с девятого — и не поморщится.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.