Крутится, крутится, крутится, время без толку
Так не могу дальше жить, прорицая покой
Молча, стою, и гляжу, вдаль, с равнины подолгу
Помня, что где-то есть мир, полный грёз, городской
Тайны вчерашних дворов скрыли серые стены
Мысли, как бесы, пробиты насквозь серебром
Кто знает путь в никуда, тот конечно не стерпит
Тех, кто заплатит – за правое дело, добром
Я же не мёртв, я вам мысли диктую слогами
В вены пытаясь ввести антидоты к вранью
Время спешит, чтобы псевдо богам не слагали
Песни о счастье, разбавив своим же ай кью
Тысяча слов и лишь пара советов, как выжить
Сбросив с себя, перед ближними, шкуру змеи
Только горит над равниной шар тёплый и рыжий
Выделив светом, творцов, из людской толчеи
Пахнуть дождями опять будут старые камни
Так не могу дальше жить, сплюнув в мрак не покой
Это, так вредно для глаз и так страшно для кармы…
Стоя на грешной равнине… весенней порой
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И все общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
назовет
похищенье вождя -
так как первые капли блестят на скамейке -
назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Теплый
дождь
моросит.
Как и льву, им гортань
не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки - в ковчег.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.