Всё течёт: до поворота медленно струится день,
а потом, как будто кто-то — ноги в тапки, рыльце — в тень,
и несётся, и стрекочет, и лопочет егоза,
и прикармливает ночью полдень строго по часам.
Протекает тело речью то банальной, то больной,
то дробинами, картечью, то извилистой струной,
а не то из модной гузки просочится ридикюль —
и утёкшие этруски тибрят зависть и тоску.
Истекают миррой звёзды, оставляя светлый след,
и на чей-то хэппибёздей метеора силуэт
молча, потому зловещей, утечёт под край земли
и с другими станет пищей для рождения зари.
Вытекает время кровью из разомкнутых систем,
одномерной водит бровью и танцует на хвосте,
от его движений жутко — не спасает парафраз —
может каждый промежуток быть измерен только раз.
На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди...
На заре она сладко так спит!
1842
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
