Печали в августе ещё не нормою,
не голосом надрывно сорванным,
не ноябрём они раскормлены;
им не шуршать ночами кровлею
слезой, унынию покорною...
Печали августа несмелы,
не стать им чьим-либо уделом,
периферийной тенью серой,
погоды на душе не сделав,
мелькать в границах и пределах,
очерченных рассудком зрелым,
налившимся, как колос спелый
к исходу грозового лета,
одною мыслью, полной веры:
"Проходит всё, пройдёт и это.
Лишь вечны высь над головой
(то звёздною блестит росой,
то манит глаз голубизной) -
вне времени её покой;
да миг, в котором жизнь с тобой, -
в нём были боль впадает в небыль
с извечным: "Я ж, по сути, нЕ жил!"
Слушай же, я обещаю и впредь
петь твое имя благое.
На ухо мне наступает медведь —
я подставляю другое.
Чу, колокольчик в ночи загремел.
Кто гоношит по грязи там?
Тянет безропотный русский размер
бричку с худым реквизитом.
Певчее горло дерет табачок.
В воздухе пахнет аптечкой.
Как увлечен суходрочкой сверчок
за крематорскою печкой!
А из трубы идиллический дым
(прямо на детский нагрудник).
«Этак и вправду умрешь молодым», —
вслух сокрушается путник.
Так себе песнь небольшим тиражом.
Жидкие аплодисменты.
Плеск подступающих к горлу с ножом
Яузы, Леты и Бренты.
Голос над степью, наплаканный всласть,
где они, пеший и конный?
Или выходит гримасами страсть
под баритон граммофонный?
1992
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
