Мы привыкаем ко всему,
И это подлинно ужасно.
К несчастьям, счастью и к ярму,
Особенно ярмо опасно.
Нам даже кажется порой,
Что мы по-прежнему свободны,
Что нам ярмо надел герой.
Ошибку понимаем поздно,
Когда уже ни встать, ни сесть
Без указаний власти свыше.
А славословие и лесть
Мы все из каждой щели слышим.
И сделать ничего нельзя –
Всё схвачено, всё под контролем.
И нас, быть может, ждёт гроза,
И беспощадно власти троллят.
Да, мы привыкли ко всему,
Но нет, нельзя отдать свободу.
Нельзя всю жизнь терпеть тюрьму
И поклоняться кукловоду.
Ни сика, ни бура, ни сочинская пуля —
иная, лучшая мне грезилась игра
средь пляжной немочи короткого июля.
Эй, Клязьма, оглянись, поворотись, Пахра!
Исчадье трепетное пекла пубертата
ничком на толпами истоптанной траве
уже навряд ли я, кто здесь лежал когда-то
с либидо и обидой в голове.
Твердил внеклассное, не заданное на дом,
мечтал и поутру, и отходя ко сну
вертеть туда-сюда — то передом, то задом
одну красавицу, красавицу одну.
Вот, думал, вырасту, заделаюсь поэтом —
мерзавцем форменным в цилиндре и плаще,
вздохну о кисло-сладком лете этом,
хлебну того-сего — и вообще.
Потом дрались в кустах, ещё пускали змея,
и реки детские катились на авось.
Но, знать, меж дачных баб, урча, слонялась фея —
ты не поверишь: всё сбылось.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
